Храни меня

Желание гложет меня, когда я представляю, как он поднимает мои бедра в воздух, нанося безжалостный шлепок по моей заднице. Я громко хнычу, словно это не просто плод моего воображения, давление и напряжение нарастают и нарастают, и — черт побери!

С разочарованным рыком я бросаю вибратор, который только что кончил на меня, на пол в спальне. Я вздыхаю и падаю обратно на матрас, все мое тело так чертовски напряжено, что кажется, я могу лопнуть и улететь. Но в вновь обретенной тишине, без механического жужжания, что-то еще прорезает тишину…

Я напрягаюсь, убежденный, что мне мерещится в моем возбужденном бреду. Но потом я слышу это снова: мужской стон. Я тяжело сглатываю, жар заливает мои щеки, и я прищуриваюсь на маленькую щель внизу моей двери. Слабого света из соседнего здания достаточно, чтобы разглядеть четкий силуэт ног, стоящих прямо за моей дверью. Я прикрываю рот рукой, словно это как-то изменит все, что Роан только что услышал. Сердце бешено колотится в груди при мысли о том, что его могут поймать, но потом с ужасающей решимостью замирает, когда я слушаю, как он пытается скрыть свои хрипы.

Буря бабочек поднимается в моем животе, когда я просовываю руку обратно между ног. Если прислушаться, то можно услышать, как он сжимает в кулак свой член, и я начинаю теребить себя в такт. И на этот раз, когда плаксивый стон подбирается к моему горлу, я выпускаю его наружу, сжимая при этом бедра.

"Фууух…" слышу я с другой стороны двери, и грубая, не связанная с ним текстура заставляет мои внутренности сжаться, и я кружу свой клитор быстрее, сильнее.

Задыхаясь, я пыхчу в такт его стонам, которые с каждым ударом становятся все жестче и отчаяннее. Внизу живота разливается жидкое тепло, и я становлюсь настолько чувствительной, что даже легкое касание кончиками пальцев впечатывает мои пятки в матрас, пока я сопротивляюсь нарастающей кульминации.

"О Боже", — задыхаюсь я, отталкиваясь спиной от кровати, и с жадностью впиваюсь пальцами в свою мокрую киску, ощущая первые волны оргазма.

"Боже, блядь, черт…" Грубые фрикативы Роана превращаются в крик, и я позволяю каждому крику сорваться с моих губ, не сдерживаясь. Я поднимаюсь и падаю на приливную волну удовольствия, когда мы кончаем одновременно.

Мое сердце, как колибри, замирает в груди, когда мои танцующие пальцы останавливаются и последние волны прокатываются по мне. Я лежу, вздыхая и удовлетворяясь, на лбу блестит капелька пота, а по щекам разливается жар.

"Проклятье", — раздается приглушенное ругательство вместе с мягким шелестом ткани. Следующее, что я слышу, — его шаги удаляются, и я опускаюсь обратно в постель, но остается томительное, ноющее чувство тревоги. Как будто игра закончилась, но я не знаю окончательного счета.

Не позволяя себе размышлять, я выскальзываю из постели и натягиваю безразмерную ночную рубашку. Я иду на кухню и прохожу мимо Роана на диване. Он лежит ко мне спиной, но в том, как он устроился под одеялом, есть какая-то неестественная скованность, словно он пытается быть как можно более неподвижным, чтобы убедить меня, что спит, но вместо этого он кажется более бдительным. Не то чтобы я думала, что он заснул за те две минуты, что прошли с тех пор, как он вышел из моей двери.

Я беру чашку из шкафа и нажимаю на кнопку льдогенератора на дверце холодильника. Громкий стук льда в стакане наполняет тишину комнаты, и краем глаза я замечаю, как Роан шевелится.

"Ты не против? Некоторые из нас спят", — ворчит он, голос у него грубый и густой.

"Нет, не против". Я усмехаюсь про себя и продолжаю наполнять стакан водой. Если у него и есть на это остроумный ответ, он держит его при себе.

Я шаркаю мимо него в сторону своей комнаты, усмехаясь и тихонько говоря под нос: "Спокойной ночи, ментиросо.”

Роан

Ментиросо.

Эта маленькая гроза точно знала, что делает. Играла со мной, дразнила меня, получала удовольствие от того, как далеко она может зайти. Я встал, чтобы сходить в туалет, а когда закончил, услышал безошибочный вибрирующий звук. Я сказал себе, что проверяю ее безопасность, пока крался к ее двери, что мне нужно подтвердить то, что я думаю. Но как только я приложил ухо к двери и услышал ее пьянящий стон, я понял, что не могу уйти. Особенно с тем стояком, который сейчас бушевал в моих трениках. Так или иначе, мне придется от него избавиться, поэтому я остался.

Я слушал, как она трудилась над собой, пока вибратор не заглох. Я знал, потому что стон, который она издала, был не освобождением, а разочарованием. Но потом она начала снова, и картинка, как она трахает себя пальцами, выгнув спину, вспыхнула у меня за веками, как фейерверк. Лучшее гребаное шоу, а я даже не мог его видеть.

Ее стоны больше не были сдержанными и откушенными. Вместо этого она позволяла им литься из нее. Каждый из них был как удар сильнейшего наркотика. Ее удовольствие, ее тело, ее чертовски раздражающее яростное и упрямое отношение. Я хотел вытрахать из нее все это так же сильно, как и в нее. Я бил себя по бедрам, проталкивая свой член по кругу рукой, представляя, что это ее горячая, стекающая пизда.