Хранящая огонь (СИ)

И всё же, как она попала в лагерь? И не скажешь, что выглядит истерзанной. Чуть диковатый пронзительный взгляд, привлекательное тело. И о помощи не замолила, молча смотрела.

«Может, по доброй воле…»

Арьян тряхнул головой, сбрасывая недоумение, развеивая так и вставший перед глазами образ, волнующий сердце — её дымчато-голубые глаза под бархатной тенью ресниц.

— Доброе утро, княжич, — раздался гулкий голос за спиной, вырвал из задумчивости. Воевода, как всегда, подкрался незаметно.

Арьян мысленно поругал себя. Непростительно воину отвлекаться и подпускать кого бы то ни было так близко.

Радьяр сощурил зелёно-голубые, как полынь, глаза, напряжённо и тревожно оглядел ещё спящее становище: лишь стражники жгли костры, да мелькали средь шатров и сооружений для хозяйских нужд закутанные в платки женские фигуры.

— Доброе, Радьяр, — ответил мужчине Арьян, сглатывая сухость — жажду так и не утолил, остро захотелось побыстрее вернуться в лагерь.

Надышавшись вдоволь, княжич повернулся, положил на плечо витязю руку, чуть сжал.

— Собирай людей, выдвигаться будем.

Сказав, убрал руку, нырнул снова под полог, мельком глянув на занавес, что разделял шатёр на две половины, и только потом заметил, что наложниц уже и след простыл, в одиночестве спал и Данимир. Арьян отвёл взор и наткнулся на ушат с водой, зачерпнул, испил. Холодная вода показалась вовсе невкусной, но горло смочила, немного стало легче. Зачерпнув ещё воды, он прошагал к раскинувшемуся на подушках брату, опустился рядом, потряс того за плечи. Младший скривился, но ресницы разлепил, вперившись затуманенным с хмеля взглядом в Арьяна, помалу понимая, кто перед ним и где он.

— Поднимайся, пора нам восвояси отправляться. Погостили и хватит.

Тот сухо сглотнул, тяжело оторвал голову, сел, морщась, потёр себя по груди, осматриваясь, мало-помалу соображая, что к чему. Арьян поднёс ему ковш с водой, Данимир глянул на него с жадностью, надолго присосался к посудине, пил большими глотками, проливая на ворот, омочив распахнутую рубаху. Отлепился, утерев рукавом уста.

— Что за коровья моча? — скривился он вместо того, чтобы поблагодарить, и потянулся за кафтаном.

Просунув руки в рукава, Данимир вдруг замер, а потом поднял просиявшие глаза на Арьяна, видно вспомнив вчерашний вечер. Опустил взгляд.

— Ты же знаешь, что это моя слабость, — пробурчал он, запахивая полы.

Арьян хмыкнул. Сказать тут было нечего, кроме одного.

— Да, а я до конца надеялся, что брать ты её не станешь.

Данимир нервно застегнул петлю.

— Как же я могу теперь отказаться, это оскорбление, — буркнул он.

Арьян прищурился. Так ли уж волновало брата достоинство наложницы, которая не прочь улечься под любого мужика?

— Ну, конечно, после жарких ласк да горячего местечка, где побывал твой… — Арьян сдержал ухмылку, — не ошпарила она там ничего?

Лицо Данимира побелело, вытянулось, выказывая горечь.

— Вот зачем ты так? И без тебя башка раскалывается.

Арьян терпеливо вобрал в себя воздух, намереваясь сказать то, что он может, а что — нет, но пола занавеса откинулась, заставляя смолкнуть обоих. Взгляд Арьяна невольно скользнул за раскрытый на миг полог, где мелькнули женские стройные ноги да серебро волос. Вождь перехватил взгляд княжича, дёрнулся уголок рта в ухмылке, верно понял, что так привлекло мужчину. Глянул в сторону Данимира, ещё шире расплылся в улыбке, опускаясь, скрещивая ноги, на то место, где вчера и отдыхал. Только на миг по другую сторону занавеса, что отделял их от места, где осталась невольница, открылся полог — другой вход, скользнула девичья тень в проём, холодный свет хлынул и снова исчез, погружая шатёр в утренний полумрак. Сразу, как только вождь поднялся, а девушка вынырнула из шатра, забежал и слуга с кувшином и чарками в руках, услужливо разлил чего-то на запах кислого и солёного. На вкус напиток оказался капустным рассолом, да таким ядрёным, с перечной остротой, что даже прошибло нос.

— Я надеюсь, ничем вас не обидел? — спросил Вихсар, первым нарушая молчание, бросив острый насмешливый взгляд на младшего княжича.

Данимир поменялся в лице и теперь не знал, куда прятать свои глаза.

Всё, что было вчера, не нравилось Арьяну, не предполагал он такого приёма, хотя и должен был.

— За дружескую встречу спасибо, — начал он, слыша, как снаружи уже поднялся шум — собирались его люди, — но долго нам рассиживаться нельзя, ждут нас в городе.

— Понимаю, — не стал упорствовать Вихсар. — Задерживать вас не стану. Если пожелаете снова погостить, милости прошу к моему очагу.