Хранящая огонь (СИ)

Отец и не будет жаловаться, никогда. Что-то оборвалось внутри, камнем канув в черноту. Всеслава вновь перешла черту, о которой знала прекрасно и помнила, но каждый раз переходила, каждый раз пыталась блуждать по закоулкам его сердца, и ничего не находила, натыкаясь на вздымающуюся перед ней скалу. И вместе с тем ей так лихо удавалось играть с его чувствами, так искусно, как она одна умела это делать. Порой он задумывался, зачем он ей нужен. Всё ждала ответных чувств.

Он обернулся на идущих позади нянек, они всё ещё свято верили, что их воспитанница чиста и невинна, как речная кувшинка. Девственной она не была уже давно.

— Куда ты меня ведёшь?

— В сад.

— В сад? — Арьян высвободил руку и остановился. — Ты, должно быть, понимаешь, откуда я приехал. Мне нужно увидеться с отцом, потом отдохнуть с пути и… — княжич осёкся, взгляд Всеславы врезался в него, как раскалённое железо, растёкся по груди жаром вина, обездвиживая.

— А как же я? Ты разве не скучал по мне? — глаза девушки увлажнились, став ещё ярче, расширились зрачки, губы задрожали.

Арьян ощутил, как вновь дёрнулась невидимая ниточка, и он едва ли не бросился успокаивать невесту, лишь бы та так не смотрела, лишь бы не увидеть слёз, дрожащих на ресницах. Чужие слёзы после смерти матери резали ножом по живому. До сих пор не знал, как пережил эту потерю. Хоть матушка и слезинки не проронила, будто для него старалась, для него и для Данимира. Выдохнув прерывисто, Арьян одёрнул себя. Он не скучал и не вспоминал, и жалеть он её не собирался! Он не должен испытывать чувство вины. Да и за что? В том, куда завела их слепая страсть, виновны оба. Всколыхнулось со дна чёрным илом раздражение, подступили было к самым краям губ резкие слова, готовые обрушиться нещадно на девушку. Княжич сжал челюсти, протянул руку, склоняясь ближе к побледневшей, словно почуявшей его кипящий жаром гнев, княжне, одновременно наблюдая краем глаза, как встрепенулись надсмотрщицы. Но ничего они не смогут сделать. Если бы он хотел оставить Всеславу рядом с собой, то одним только взглядом выпроводил бы их всех, а её бы посадил на стол, раздвинул колени, проник до упора, рывком заскользил, врезаясь во влажное, горячее, полное соками лоно, наполняя, чувствуя, как она обхватывает его ногами, сжимает внутри себя и приглушённо стонет на ухо. От этого будоражащего, поглощающего желания ушло раздражение, вместо него окатило с головы до ног горячей волной возбуждение, смывая всю тревогу и усталость, заставляя твердеть и наливаться силой плоть. Он скользнул взглядом по девичьей шее с тонкой перламутровой, как жемчуг, кожей, под которой просвечивались кружева синих жилок. Взгляд опустился ниже, на высокую, вздымающуюся в тугом дыхании грудь, соски которых он отчётливо помнил и любил прихватывать губами, чуть посасывать, тугие, нежно-абрикосового цвета горошины, на вкус сладко-горькие — это он тоже помнил.

Арьян выдохнул сдержанно и прошептал тихо, что бы слышала только она:

— У нас ещё будет на это время. Я хочу в полной мере насладиться им.

Дыхание, что до сего мига щекотало его шею, исчезло. Он ощутил, как она в его руках становится тряпичной, обмякая. Ресницы Всеславы затрепетали, как крылья бабочки. И вместо того, чтобы сжать её челюсть и впиться в сочные губы, Арьян лишь коснулся мягко, одними краями губ, её щеки, чуть задержался, мимолётно скользнув языком кожи, поймал тихий глубокий вздох и отстранился быстро, оставляя влажный след. Посмотрев на таращащихся во все глаза женщин, которые так и не заметили скрытый смысл его кажущегося на первый взгляд невинным поцелуя, развернулся и пошёл прочь. Вновь бежит от неё и жаждет с одинаковой страстью. С одной стороны, она безумно привлекала. Одурманенный её женственностью, что чувствовал он всем существом, тянулся к ней. С такой же необузданной силой отторгала, будто за этой её невинной и одновременно порочной красотой рос терновый куст. С ней почему-то невыносимо было находиться рядом слишком долго, неуютно становилось ему с ней. Как и сейчас, короткий разговор, а стоило отдалиться, как почувствовал, что какая-то часть груза всё же спала с души. Своими словами, взглядами она душила его. Волка невозможно посадить на цепь. А ведь и осень приближается. Остро ощутил, как не желает прихода холодов. Но теперь уже поздно, их отношения слишком далеко зашли, завязываясь всё туже петлёй на шее.

Арьян вышел в пустующую, наполненную лишь теплом горницу. Данимира ждать не было смысла, тот, верно, ещё нескоро возвратится, и к отцу старший княжич пошёл один. Князя нашёл на верхнем ярусе. Отец неподвижно стоял перед широким, прорубленным в толстой бревенчатой стене окном, и повернулся, когда позади себя услышал размеренные шаги.

Арьян склонился, отдав дань уважения князю, прошёл вглубь. Вяжеслав глянул на дверь, видно ожидая увидеть и младшего.

— Он внизу, скоро придёт, — оповестил и успокоил Арьян, хоть на то надеяться и не следовало.