Хранящая сердце

В ответ на это Фалон так сильно сжал ее, что Шанель едва не вскрикнула. Голос его звучал неласково.

— Не говори глупостей, женщина. Моя сестра — чемпионка по женскому бою на мечах. В Ка-але ей никто не может противостоять.

— Звезды, ну почему бы так прямо и не сказать? Тогда что же она хотела, просто унизить меня? Фалон отстранился и хмуро посмотрел на нее.

— А насчет убийства ты не подумала?

— Но она же женщина! — воскликнула Шанель. — И в большинстве случаев бьются не до смерти, так как потеря вызова гораздо привлекательнее.

— Для воина — пожалуй. Так могло бы быть и для Аурелет, если бы она уже когда-то не убивала. В ней слишком много ненависти, чтобы она не попыталась тебя убить.

— Ну тогда, наверно, я должна поблагодарить тебя за запрещение принять этот вызов.

— Наверно, — сухо ответил Фалон.

— Кстати, сколько воинов она победила?

— Ни одного.

— Но ты же сказал, что она лучшая в Ка-але, — напомнила Шанель.

— Лучшая в женском бое на мечах. Наши женщины не вызывают воинов, потому что не могут надеяться их победить.

— Тогда зачем женщинам вообще разрешают использовать мечи? — спросила Шанель.

— Иногда на нас совершает набеги северное племя Мал-Ники.

— Я догадываюсь, что это племя не очень искусно во владении мечом.

— Это так.

— Понятно. Поэтому женщины могут защитить себя, — заключила Шанель. — Но тогда почему ты называешь это женским боем на мечах?

— Потому что это другой стиль боя. Он дает женщине некоторый шанс противостоять большей силе и ловкости воина.

— Но, как я понимаю, совсем небольшой шанс против воинов Ба-Хар-ана?

— Да.

— Наверное, ты должен знать, что я сражаюсь как…

— Женщина, я больше не хочу слышать о том, чтобы ты приняла вызов. Если ты хочешь сражаться, сражайся со мной. Только тогда я могу быть уверен, что тебе не причинят вреда.

— О, это прекрасно. Я приму твое предложение через сто четыре года — но ни днем раньше. А теперь скажи: ты хочешь уморить меня голодом, или мы можем пойти что-нибудь поесть?

Шанель заметила этого мальчика лишь через несколько дней, и он ее сразу заинтересовал. Мальчик был высок, около двух метров ростом, но, судя по его лицу, очень молод. Тем не менее юноша такого возраста должен был обучаться воинскому искусству и уже носить меч. У этого мальчика не было меча, и одет он был не в браки, а в суконные штаны и свободную рубашку. Шанель могла бы подумать, что он из числа освобожденных рабов (многие из них предпочли остаться в доме как слуги, и их наконец прилично одели), но цвет бронзовой кожи мальчика выдавал в нем бахаранца.

Шанель видела его только за едой, и ее любопытство возбуждало то, что мальчик ел не за общим столом, а в углу. Очевидно, он был за что-то наказан. Но по его виду нельзя было этого сказать. Никто не обращал на него никакого внимания.

— Кто этот мальчик? — наконец решилась спросить Шанель.

— Мой племянник Древан. Глаза Шанель стали круглыми.

— Ах вот оно что! А за что он наказан?

— Он не наказан.

Она подождала, но Фалон больше ничего не сказал, продолжая есть.

— Ну хорошо, — продолжала Шанель, — тогда почему он там, а не за столом?

— Он не хочет, чтобы мать видела его.

— Почему?

— Она его ненавидит.

Фалон сказал это так спокойно, как будто для матери было вполне нормальным ненавидеть собственного сына.

Аурелет появилась через день. Она извинилась перед Фалоном — вероятно, по настоянию Димона. Шанель она просто игнорировала, но так было только в присутствии Фалона. Когда же его рядом не было, Аурелет осыпала Шанель градом насмешек. Она говорила о трусости Шанель, оскорбительно отзывалась о ее происхождении — в общем, всячески старалась вывести ее из себя.

Пока у Аурелет ничего не получалось. Шанель стискивала зубы и повторяла про себя как молитву: «Эта женщина заслуживает жалости, а не отвращения». Но, Звезды, ей было все труднее сдерживаться.

Сейчас Шанель решительно встала, удостоившись наконец внимания Фалона.

— Куда ты идешь? — спросил он.

— Ты сказал, что Древан не наказан. Поэтому я не вижу препятствий, которые помешали бы мне подойти к нему и пригласить поисординиться к нам.

— Ты можешь это сделать, если Аурелет не станет возражать. Но если она будет против, тебе придется оставить все как есть.

— Здесь какая-то неувязка. Разве у вас женщины имеют неограниченную власть над своими детьми, тем более такими взрослыми, как Древан?

— Конечно, нет, — раздраженно ответил Фалон. — Но у мальчика нет отца.

— Сдается мне, что и дяди тоже нет. Ты ведь никогда не проявлял интереса к его воспитанию?

— Когда он родился, я сам был ребенком, а когда однажды захотел взять его на руки, Аурелет запретила. Она не хочет, чтобы он воспитывался как воин, потому что он не воин по крови, и я могу это понять. — Он хмуро посмотрел на Шанель. — Я не испытываю к нему никаких чувств, и вообще редко вижу его.

— Он легко становится невидимым, не так ли? Наверно, потому что знает, что никому не нужен.

— Шанель… — начал Фалон предостерегающим тоном.