Хранить обещания

Франк Стейниц... Когда-то его называли великим человеком. Пятнадцать лет назад он возглавил первую дальнюю экспедицию. Ее задачей было исследование таинственного объекта, который «Вояджер» обнаружил на Япете, спутнике Сатурна. Главная же цель состояла в том, чтобы привлечь к хиреющей на глазах Программе самое пристальное внимание общественности. Экспедиция шла к Сатурну на пяти звездолетах (кстати, тех же самых, которые потом унаследовали мы); полет занял семь лет и завершился практически ничем. Стейниц начал героем, а вернулся неудачником. Газеты поносили астронавтов на все лады — их называли «символами прошлого», героями вчерашних дней», а кто-то сравнил участников экспедиции с японскими солдатами, затерявшимися на одном из островов в Тихом океане: будучи полностью отрезанными от мира, доблестные самураи вели Вторую мировую войну до начала 70-х годов.

Люди Стейница дорого заплатили за свое безрассудство: долгие годы невесомости ослабили их мышцы и связки; некоторые страдали от сердечных приступов, а нервы практически у всех были ни к черту. В общем, как выразился один бойкий писака, «вот идут наши герои, издали напоминающие команду пенсионеров Национальной хоккейной лиги».

— Прекрасный заключительный тост! — сказал Селма и примиряюще улыбнулся.

Лэндолфи нахмурился:

— Послушай, Кэти, ты устроила Стейницу, да и нам тоже столько допросов, дабы... э-э... выяснить, в здравом ли мы уме, а теперь поднимаешь за него тост. Не слишком ли это лицемерно?

— Ну, ум его на меня особого впечатления не произвел, — ответила Катрин, уходя от скользкой темы, — но то, что он со своими людьми добрался вот в этих скорлупках... — Она ткнула пальцем вверх — туда, где кружились на орбите три наши старенькие «Афины». — ...на честном, как говорится, слове, до самого Сатурна, вполне заслуживает восхищения.

— Черт возьми, — сказал я, невольно поддавшись ее порыву, — а ведь мы летим на тех же самых кораблях!

— Вот именно, — подчеркнула Кэти.

Этой ночью мне не спалось. Я долго лежал, слушая негромкий храп Виктора и приглушенное щелканье реле в пульте управления. Кэти, едва различимая в полутьме, спала в кресле, с головой завернувшись в серое одеяло.

Конечно же, она была права: на эти камни никогда больше не ступит нога человека. Я повернулся на бок и увидел в иллюминаторе очертания хрупкого ледяного мира, озаренного призрачным светом Юпитера. Спокойствие и вечное безмолвие; разве что упадет случайный метеорит, а потом вновь тишина. Мы успели полностью изучить Каллисто всего за двенадцать дней...

И, как и следовало ожидать, ничего особенного не обнаружили. Кто знает, если бы легенды о венерианских лесах и каналах на Марсе оказались правдой, если бы Уэллс, Брэдбери и прочие не ошиблись в своих предсказаниях — возможно, Программа развивалась бы куда успешнее. Господи, какими же мрачными красками всегда рисовали первый контакт с марсианами! Но действительность оказалась куда хуже: человек вообще не полетел на Красную планету, настолько неинтересной была информация от автоматических зондов.

Вместо этого мы устремились к планетам-гигантам, теряя в тесных каютах кораблей здоровье и отдавая полету долгие годы жизни.

А ведь наши звездолеты могли стать куда лучше: например, в компьютере, возле которого спал сейчас Виктор, содержался проект принципиально нового ракетного двигателя. На Земле проводились успешные опыты с искусственной гравитацией — настоящей гравитацией, а не тем жалким ее подобием, которое достигалось на наших кораблях при помощи осевого вращения. Да и других разработок хватало: новые радары, новые материалы, новые сплавы. Но создание кораблей второго поколения обошлось бы в многие миллиарды долларов — где гарантия, что деньги не будут выброшены впустую? И что могло послужить стимулом для дальнейшего развития Программы? Разве только Катрин Перт явит миру чудо...

Прямо надо мной горела яркая звездочка, медленно перемещавшаяся с запада на восток, — это двигались по орбите три наших звездолета, состыкованные в единую связку. Как и экспедиция Стейница, мы летели на нескольких кораблях, что обеспечивало большую маневренность и надежность. При аварии одного из них мы вполне могли бы разместиться на двух оставшихся: ресурсы системы жизнеобеспечения это позволяли. Конечно, нам бы пришлось несколько тесновато, но тут уж не до жиру.

Я смотрел на связку, пока она не исчезла за горизонтом, а потом встал и включил гирлянду (Кэти ее погасила). Пусть горит, ведь на Каллисто никогда больше не придет Рождество.