Хранить вечно. Дело № 1

Ничего необычного в подобном поручении не было: здание ВУЗа было построено ещё до «исторического материализма», как говаривал Остап Бендер, подвалы его были основательны и обширны и за долгие годы использовались в самых разнообразных целях – от бомбоубежища до исследовательской лаборатории. Именно остатки одной из таких давным-давно заброшенных и забытых лабораторий и пришлось выгребать практикантам. Вместе с обломками древнего оборудования, грудами строительного мусора, старой проводки на свалку отправилось и изрядное количество бумаг, относящихся к исследованиям, проводившимся здесь шесть с лишним десятилетий назад. Сами по себе эти документы ожидаемо никого не заинтересовали. И отправиться бы им на одну из подмосковных мусорных полигонов или, в лучшем случае, быть растащенными на макулатуру каким-нибудь библиофилом, охотящимся за очередным томиком Дюма-отца или Жоржа Сименона – не попались они на глаза Лёхе Симагину. Привлечённый штампом Спецотдела ОГПУ на обложке, он прибрал три лабораторных журнала к рукам и унёс домой. И совсем, было, собрался со вкусом покопаться в пожелтевших страничках, но тут, как на грех, в квартире двумя этажами выше случился пожар. Последовала паника, подготовка к эвакуации, так, к счастью и не состоявшейся, а потом – долгая и нудная борьба с разрушениями, причинёнными льющейся с потолка водой, на которую не поскупились вовремя приехавшие пожарные. Добыча же в виде трёх амбарных книг с таинственными надписями на обложках была забыта и засунута до лучших времён на шкаф.

С тех пор Лёха несколько раз делал попытки вернуться к ним, но всякий раз возникали непредвиденные помехи. Он даже доставал «лабораторные журналы, раскладывал на столе – но так ни разу и не подвинулся дальше первых двух-трёх страниц. Тем более, что написанное от руки содержимое изрядно пострадало за шесть десятилетий, и кое-где целые строки было не разобрать без помощи лупы - это требовало времени и немалой усидчивости, которых Лёхе категорически не хватало.

Время шло; в середине зимы Симагины перебралась в другую квартиру, просторную, удобную «трёшку» в сталинском доме на Ленинградском проспекте. Амбарные книги переехали вместе с прочим Лёхиным имуществом – но они так и не покинули картонной коробки, в которую были упакованы для переезда. В итоге, «раритеты» разделили участь прочего ценного хлама, который и выбросить жалко, и куда девать – непонятно. А именно – отправились на дачу, где и были забыты на долгие годы в дальнем углу чердака…

Страну тем временем сотрясали грандиозные и не очень события. Лёха закончил ВУЗ, поколесил по стране и по миру, менял работы, квартиры и жён. Дача, оставшаяся в наследство от родителей, однако, оставалась: каждое лето Лёха – нет, теперь уже Алексей Геннадьевич, солидный мужчина, отягощённый изрядным багажом в виде жизненного опыта, некоторого лишнего веса и пышного букета хронических болячек – проводил тут по две-три недели, пока, наконец, не перестроил кардинально старый домик под круглогодичное проживание. Род деятельности позволял ему покинуть опостылевший мегаполис – он собственноручно сложил в гостиной камин из принесённых с ближней речки округлых булыжников, и теперь предвкушал, как будет наслаждаться жизнью, сидя у живого огня с клетчатым шотландским пледом, книгой и кружкой обжигающего пряного глинтвейна, варить который он считал себя большим мастером.

И всё бы, наверное, так и было - если бы, возясь с изоляцией дымохода на чердаке, он не обнаружил однажды в углу запылённую картонную коробку с древними лабораторными журналами, на корешках которых и теперь, спустя сотню без малого лет, можно различить грозную надпись: «Хранить вечно».

На этот раз нашлось и свободное время, и кое-какие специальные средства, доступа к которым не мог иметь третьекурсник Лёха Симагин. Например – ультрафиолетовый источник света, специально приспособленный для чтения частично утраченных и особо неразборчивых текстов, добытый с помощью старого приятеля, специалиста по судебной экспертизе. Но главное – это, конечно, желание копаться в старой загадке, ожидавшей своего часа без малого три десятка лет – не считая предыдущих полувека.

И ведь результат того стоил! Алексей Геннадьевич, отдавший в своё время дань увлечению лженаукой криптоисторией, пребывал в детском восторге. Ещё бы – получить живое, весомое и зримое доказательство того, что в недрах «специальных» и особых» отделов ВЧК-ОГПУ-НКВД не просто велись исследования из разряда тех, какими раньше занимались исключительно мистики, каббалисты и адепты эзотерических учений – но и добились в этой области весьма серьёзных успехов!