Хранитель

Ссорились они увлеченно и недолго, затем рубились на мечах. Правда Рийский старался не отходить от пентаграммы, делая вид, что так и надо сражаться. Уна в ужасе пыталась вклинится между ними, но Смотритель ее оттаскивал.

Лаер подстегиваемый унижением от вынужденной позиции Рийского порывался сам выходить из круга, но Ирте парой ударов, метившись в еще побаливающий бок и плохо работающую руку загонял его обратно. В конце концов, Хранителю удалось подрезать кисть Рийского, тот выронил свой меч, и отскочил.

— Ах ты скотина неблагодарная!

— Хочешь, на ранку подую? — озлобленно вогнав клинки в пол, издевательски предложил Лаер.

Рийский гневно хлопнул дверью. Сквозь разлом в стене Лаер видел, как Ирте оскальзываясь на покрывшейся коркой льда земле, шел к дому, и, поскользнувшись, звонко приложившись головой об угол ограды, растянулся на земле. Лаер злорадно захохотал, Ирте кряхтя, поднялся и показал ему оскорбительную комбинацию из пальцев.

Лаер еще сильнее засмеялся, и Рийский в нецензурной форме пожелав Хранителю усладить Фесу, скрылся в доме.

— Ну, чего встали? — Грозно обернулся Лаер на притихших Смотрителя и Уну.

— Да ты… ты… Ты просто отвратителен! — гневно выдала Уна, и покинула обиталище Лаера.

— Вали отсюда, — мрачно приказал Хранитель Смотрителю, явно не знавшему, куда себя деть.

Лаер утомленно рухнул прямо на пол и забылся беспокойным сном.

Тем временем в доме начала бушевать Уна, снимавшая с очага котелок со щами и наливая их в глиняные плошки, так тряслась от злости, что рисковала оставить Смотрителя и Ирте без ужина.

— Это Феса знает что такое! — Горячо говорила она. — Танцевать мы вокруг него должны! Самовлюбленный индюк!

— Не кипятись, — посоветовал Ирте, прикладывавший к набухающей на лбу шишке кусок сосульки. — Это он еще держится. Я думал, что когда он сорвется здесь одно пепелище останется.

— Да как ты можешь его защищать! — Возмутилась Уна бухая перед Рийским плошку, и окатывая горячими каплями его самого. — О, прости, пожалуйста…

— Ничего, — Ирте попытался оттереть с белоснежного воротника пятна, но только усугубил дело.

— Я постираю. — Торопливо заверила Уна.

— Нет, не надо, — слабо улыбнулся Ирте. — Я ее еще и порвал когда падал. На тряпки пойдет. А ты все-таки будь терпимее к Лаеру.

Уна подавилась, Смотритель сочувствующе постучал ее по спине.

— Это как тебя понимать? — она со смесью злости и удивления уставилась на Рийского.

— Он теряет магию. Смысл своей жизни. — Вместо Рийского негромко пояснил Смотритель. — Господин не терпит слабости, ни у других, ни у себя. Не терпит безвыходности и беспомощности. И сейчас не может признать, что зависит от чего — либо. От кого-либо. И поэтому ведет себя как последний… Ну, не совсем правильно.

Уна ошарашено уставилась на Смотрителя.

— Дел, а у тебя какие причины защищать этого нахала?

Весьма веские. Если Хранитель не оправится, Деллису придется очень туго. Нанимать его никто не будет, поскольку нелесная слава Смотрителей (в основном благодаря Ноктуру) не позволяет им работать в более-менее сносных должностях. А у него больная мать и три маленькие сестры. Они все загнутся.

— Он мой господин, — пожал плечами Смотритель.

— Это Феса знает что такое… — растерянно повторила Уна.

Следующий день навеки отпечатался в памяти Хранителя, сочетая в себе неожиданное приобретение нестандартного умения и самого мощного оберега, изменившие жизнь Лаера.

Начался день заурядно: Лаер снова рылся в книгах, чернила заканчивались, впрочем, Лаер не придавал этому ровно никакого значения — Ирте каждый день новые приносит.

Перекладывая одну кипу бумаг в другую, он пролил остатки чернил, залив все свои умозаключения и предположения и испачкав столешницу и правую руку.

— Феса… — сквозь зубы выругался Хранитель, озираясь в поисках тряпки. Но чернила уже безнадежно испортили листы, лакированную поверхность стола и впитались в кожу тыльной стороны пальцев.

Беда не приходит одна. Она приходит вместе с Уной.

Девушка, пышущая решительностью накормить Хранителя не меньше, чем котелок с мясом и тушеными овощами пышущий горячим паром, зашла в предбанник.

Лаер страдальчески закатил глаза, возведя руки к небесам, мол, "за что?!".

— Ты все съешь! — заявила Уна, ставя на ценный фолиант, старше ее раз в пять, горячий, с пылу с жару котелок.

— Изыди, нечистая. — Передернулся от такого кощунства Хранитель. — Убери свою утварь! Не видишь куда ставишь?

— Ты все съешь! — с нажимом повторила девушка, уперевшись руками в край стола и резко подавшись вперед, прищурилась, взглянув в холодные зеленые глаза.

— Иди кого-нибудь другого зомбируй, — так же подавшись вперед, посоветовал Лаер.

Молчаливый поединок взглядов грозил перерасти в затяжное и скучное времяпрепровождение, и Лаер уничижающее фыркнув, выдернул книгу из-под котелка. Уна едва успела перехватить опасно накренившуюся посудину, обожгла пальцы и яростно зашипела.

Лаер ухмыльнулся и откинулся в кресле.

— Ну, все. — Исподлобья взглянув на Хранителя, с угрозой произнесла девушка.