Хранитель

– Замри, – шепнул на ухо знакомый голос, и он послушно обратился в камень. И неподвижно стоял, сгорая от внутреннего жара, даже тогда, когда ловкие пальчики избавляли его от ножей, бесцеремонно отстегивали ножны, сдергивали с широких плеч ненужную куртку, а затем распахнули рубаху и ловко пробежались по горящей коже. Он послушно терпел. Только грудная клетка бурно вздымалась, выдавая его с головой, да глаза светились в темноте, как два неистово бурлящих кратера.

– Знаешь, иногда твоя сдержанность только мешает, – промурлыкала Белка, игриво пощекотав ему горло клинком. – Стараешься, стараешься… спинкой к тебе поворачиваешься… изгибаешься, как лоза… прямо устала намекать! А ты все равно упрямишься, бессовестный! Пришлось шишечками добавлять, чтобы ты понял… хотя, может, в чем-то ты и прав: после небольшого отдыха чувства становятся гораздо острее… Проверим, любимый?

Таррэн блаженно зажмурился, запоздало понимая, что видел те руны далеко не случайно. Что снова поддался ей, безнадежно проиграл, но, Торк возьми, сегодня это было особенно приятно. Маленькая хитрая бестия! Ехидная кошка, вздумавшая испытывать его терпение на прочность! Он в который раз восхитился ее коварством, позволившим водить его за нос весь долгий день, и с чувством покачал головой.

Знала… все знала, маленькая хмера! Видела каждый раз, когда пытливо заглядывала в его глаза! До дна его видела даже без уз и все-таки добилась своего. А сейчас он наконец понял все и охотно сдавался – стремительно развернулся вокруг своей оси и жадно прильнул к подставленным губам, одной рукой притягивая к себе податливое тело, а ногой отпихивая подальше выроненный ею нож.

«Моя… Белка, ты только моя!»

– Навсегда, – слабо улыбнулась она и покорно закрыла глаза, когда нестерпимое алое пламя сошло с его рук и заключило ее в горячие объятия.

Он вернулся в лагерь лишь поздним утром, когда и роса уже подсохла, и птицы проснулись, и эльфы успели забыть о блаженной ночной тишине, а теперь хмурой компанией собрались возле вяло потрескивающего костерка и мрачно следили за тем, как Белка деловито собирает вещи.

– Так, это отдам Линни, чтоб довез, – все равно ему делать нечего, так что пусть хоть барахло охраняет. Это, пожалуй, подсуну Аззару – он мелкий, много не доверишь, зато не жалко будет, если потеряет. Это для Корвина – он здоровый и крепкий, а значит, не уронит сослепу в грязь. Впрочем, если уронит, попрошу Таррэна ему голову отвернуть… Доброе утро, соня! – На звук шагов Гончая обернулась и одарила благоверного широкой улыбкой. – Долго ты гуляешь! Никак заблудился? Или совсем разнежился?

Таррэн тихонько хмыкнул.

– И то и другое.

– О-о-о… Выходит, у меня все-таки получилось выпросить прощение?

– Пожалуй, – против воли улыбнулся он, мысленно отправляя ей волну обожания и искренней благодарности.

Белка сладко зажмурилась, но, когда он неслышно прошел мимо, вдруг широко распахнула глаза и настороженно принюхалась.

– Эй! А чем это от тебя пахнет?

– Ничем.

– Не-э-эт, – нахмурилась она и проворно догнала мужа, после чего бесцеремонно развернула, обнюхала с ног до головы и вдруг изумленно застыла. – Постой-постой. Чем-то явно пахнет, и так знакомо…

– Да тебе показалось.

– Нет, точно пахнет! Сейчас, погоди, я соображу…

А потом аж подпрыгнула на месте, напугав эльфов чуть не до икоты.

– Орехи! Таррэн, от тебя пахнет орехами! Где?! Где они?! Ну покажи, дай попробовать! Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… – Белка самым натуральным образом вцепилась в его руку и умоляюще заглянула в глаза, приплясывая на месте от нетерпения. – Ты же не оставишь меня без завтрака? Правда? Ну дай хоть один! Не верю, что ты мог все слопать сам!

Таррэн усмехнулся и осторожно высыпал в подставленные ладошки внушительную горсть свежесорванных лесных орехов: крупных, ароматных, вкуснейших. Пол-леса исходил, чтобы отыскать именно такие.

Белка секунду таращилась на нежданно свалившееся чудо, потом как-то странно дрогнула и очень нежно прижала свое сокровище к груди. А когда все-таки вырвалась из сладких грез, подняла на эльфа удивительно ярко заблестевшие глаза.

– Ты что… из-за этого так рано поднялся? Чтобы собрать орехи? Для меня?!

– Цветов не было, – нежно улыбнулся эльф, тихонько касаясь губами ее макушки. – Уж что нашел, то нашел. Тебе нравится?

Она смогла только кивнуть, а потом благодарно прижалась, неслышно мурлыча что-то обожающе-нежное исключительно для него и пряча лицо от любопытных взглядов. До чего же он внимательный! Вспомнил ее детскую страсть, не забыл, не махнул рукой, а специально встал еще засветло и все утро бродил по бескрайним чащобам, чтобы вот так неожиданно, но приятно удивить. Заботливый, нежный, любимый… мрр…

Сказать, что эльфы удивились, – значит, не сказать ничего. У хранителя даже скулы свело от подтверждения недавней догадки, потому что то, как молодой лорд обнимал Белика, совсем не походило на обычные родственные чувства. Но вот кто изумился больше всего, так это Шранк – всегда невозмутимый воевода вдруг неприлично разинул рот и едва не подавился зеленым яблоком.

– Белик?! Ты что, любишь орехи?!