Хранитель чаек (СИ)

Гедда, ты всерьёз решила сыграть на эмоциях? Ты поверила, что если Ледяной Змей оставил дерзкой жизнь, то это о чём-то говорит? Ты рассчитываешь пробить брешь прямо в сердце наследника? Думаешь, что во Льду зажглась искра, и ты сможешь развести её в пламя, а затем сыграть на своём, эмоциональном поле битвы, где равных тебе нет?

Чувства. Удел слабых, Гедда. Ты сделала ставку на них, и ты уже проиграла.

Ну что ж… Давай сыграем, сестричка, в поддавки. Посмотрим, что ты станешь делать, когда убедишься в таянии льдов.

Альшарс растянул губы в улыбке, и если бы те, кто почти бесшумно лез по валунам, из которых была сложена стена, увидели её, то никакие амбиции и никакое золото не заставили бы несчастных продолжать свой путь к богу Смерти.

Ты такая же, как Калфус, Гедда. Наследник досконально изучил, как погиб младший и самый беспокойный из его братьев. Игра Медведя впечатлила его. Стать слабым — самая большая сила. Проиграть, чтобы затем победить окончательно.

Медвежьи герцоги всегда казались Альшарсу излишне предсказуемыми. Они пёрли горной лавиной, предпочитая решать вопросы силой и давлением. Не уступая и не прогибаясь. Однажды Альшарс уже сыграл с ними, и уничтожил Врага хитростью, используя его силу. Но Молодой Медведь приятно удивил. Что ж, Эйдэрд, ты уничтожил Калфуса. Хороший ход, братишка. Пожалуй, Альшарс воспользуется им в игре с сестрой Огненного Змея.

Над Красным городом ночь простёрла свои чёрные крылья. Звёзды мигали, испуганные, точно затаившиеся в кустах зайцы. И над длинными родовыми домами, над бесчисленными шатрами, над фыркающими паром лошадьми всходила огромная красная луна. Она угрюмо наблюдала, как по стене одного из королевских замков ползут четверо смертников.

Игра началась, и только сам Смерть знал, кому в ней суждено победить.

Глава 24 Грязные игры

Гедда, облачённая в пурпур и виссон, расшитый золотыми нитями настолько плотно, что платье практически превращалось в металлические доспехи, сидела на ковре посреди шатра. Она отослала рабынь, присланных братом: лишние глаза и уши ей были ни к чему. Потушила все огни, очутившись в полной темноте.

Джия не убьёт Альшарса. Никто не сможет этого сделать кроме неё, Гедды. Потому что того, кто защищён кровавой магией, невозможно убить никому, кроме человека его крови. Принцесса знала этот тайный закон. Однажды Калфус открыл его сестре. Но самого Калфуса убил Медведь, хотя Огненный змей был магически защищён, Гедда не сомневалась в этом.

Брат не знал про какие-то исключения из правила? Или просто не соблаговолил рассказать ей о них?

Неважно. Может и есть эти исключения, но она, Гедда, не знает о них, а, значит, всё равно, что нет. Альшарс не глуп, поэтому можно быть уверенной, что за принцессой, последней, кто способен нанести смертельный удар, следят. Завтрашняя свадьба состоится, и можно не сомневаться: тот, кто выиграет состязание, будет человеком короля. И, конечно, постарается максимально унизить Гедду, оскорбить и причинить боль. Но нужно пережить всё, что случится завтра. Вынести всё, чтобы потом нанести брату ответный удар. Пока у неё ещё есть магия.

Кто-то отбросил полог шатра и шагнул внутрь. В тёмно-синем, но светлее чем окружающий мрак, проёме она увидела высокую рогатую фигуру. Шаман. Зачем он здесь?

— Готова ли ты предстать богу, дочь Смерти? — просвистел мужчина.

— Всегда, но не сегодня, — ритуально ответила принцесса, чувствуя досаду.

Неужели ей даже в последнюю ночь не сохранят хотя бы иллюзию свободы?

— Плеть — оружие мужчины, ты помнишь? — заметил шаман, закрывая за собой полог, прошёл и сел напротив неё. — Лошади, оружие и женщины созданы, чтобы служить своему господину. Ты знаешь об этом, принцесса?

С каким бы наслаждением она сорвала его маску и выцарапала ему глаза железными когтями! Она бы заставила этого мужчину ползать под её ногами, вымаливая прощение. Он бы, задыхаясь от кровавых слёз, раз сто назвал бы её своей госпожой, прежде, чем Гедда вырвала бы его живое сердце из вспоротой груди…

— Да, — сухо отозвалась невеста.

— Ты согласна с этим? — уточнил старик.

И кишки…

— Да.

— Неужели? — в голосе шамана послышалось неприкрытое ехидство.

Принцесса вздрогнула, щёлкнула пальцами, и между их лицами затеплился лёгкий золотистый свет. Шаман снял свою маску. Лицо, разукрашенное красным и зелёным, с двумя парами нарисованных глаз и одной — настоящих, растянулось в широчайшей из улыбок. Самой язвительной из всех, которые она у него видела раньше.

— Но — как? — прошептала Гедда.

— Он приболел немного. Попросил подменить, — шепнул гость.

— Ты убил шамана? — в голосе принцессы смешались ужас и восхищение. — И занял его место? И Смерть не покарал тебя?

— Покарал, конечно. Разве вот этот идиотский вид — не худшее из наказаний?

Ярко-голубые глаза блеснули в полутьме. Ей захотелось коснуться длинных игл из волос цвета запёкшейся крови, чтобы убедиться в реальности того, кого она не ожидала увидеть.