Хранитель Чаши Грааля

Во-первых, инспектор Вальехо – если, конечно, он представился своей настоящей должностью и настоящим именем, явно постарался избежать встречи с полицией; а почему эта встреча его испугала, если он сам – полицейский? Во-вторых, он рылся в вещах Старыгина, думая, что его никто не видит. В-третьих, он едет сейчас явно не в полицейский участок; да полно, полицейский ли он на самом деле? Ведь он не показывал Старыгину своих документов – или у испанских полицейских, как у их американских коллег, номерные жетоны? И машина у него без опознавательных знаков полиции…

И вдруг до Старыгина дошло самое главное: он не называл своего имени водителю, который минувшим вечером привез его в Ронду. Хозяйке пансиона он представился, но сеньора Гонсалес никуда не уходила вечером, да и вряд ли она стала бы на ночь глядя спешить в полицию – а утром этот «инспектор» уже был тут как тут! Откуда же он узнал, где остановился русский реставратор?

Объяснение этому могло быть только одно – за Старыгиным следили, причем занималась этим явно не полиция.

Словно почувствовав его беспокойство, инспектор покосился на Старыгина и проговорил:

– Мы едем не в городской участок, а в казарму национальной гвардии, расположенную за городом. Там находится обгоревшее тело, и там мы проводим дознание по этому происшествию.

– Предъявите мне свои документы! – потребовал Старыгин, понимая, что его осторожность запоздала.

– Я веду машину, – огрызнулся «инспектор». – У меня заняты руки! И вообще, поздно вы спохватились!

– Остановите машину! – выкрикнул Дмитрий Алексеевич.

– В чем дело? – процедил инспектор. – Вы только дадите показания и можете быть свободны!

Старыгин попытался открыть дверцу машины, но замок был заблокирован.

– Сидеть! – рявкнул «инспектор» и правой рукой вытащил пистолет, оставив ладонь левой на руле. В это мгновение из-за поворота появилась белая «Хонда». Она двигалась навстречу «Сеату» по узкой улочке, где две машины едва могли разъехаться. Старыгин толкнул подозрительного инспектора в бок. Тот выпустил руль, «Сеат» выскочил на встречную полосу и нос к носу столкнулся с «Хондой».

К счастью, обе машины ехали довольно медленно, водитель «Хонды» успел затормозить, и удар получился не очень сильным. Тем не менее капот «Сеата» смялся в гармошку, а сам «инспектор» сильно ударился грудью о руль и теперь сидел, глотая воздух ртом.

Из «Хонды» выскочил здоровенный детина в дорогом костюме и бросился к «Сеату», оглашая тихий квартал итальянскими ругательствами. Подбежав к машине, он наклонился и воскликнул:

– Порка Мадонна! Мне говорили, что у вас в Испании прилично водят машины! Это называется «прилично»?! Посмотри, козел, что ты сделал с моей ласточкой! Так ездят только в Неаполе! А я из Турина, ты понимаешь, кретин? Из Турина!

– Луиджи! – раздался из «Хонды» женский голос. – Луиджи, умоляю, не бей этого человека! А то получится, как тогда, во Франции… тебя целый день продержали в полицейском участке…

– Не бойся, лапочка, я держу себя в руках! – ответил темпераментный итальянец и снова повернулся к водителю «Сеата»: – Ты слышишь, скотина? Я держу себя в руках, но это очень трудно! Так что лучше не зли меня, идиот!

– Успокойтесь, сеньор… – кривясь от боли, ответил «инспектор». – Моя страховая компания все возместит…

– Возместит?! – выпалил итальянец. – А кто возместит мне испорченный отпуск? А кто возместит испорченное настроение моей жены? А кто возместит мне мое собственное нервное расстройство? Ты только взгляни, недоносок, что ты сделал с моей машиной!

– Одну минуту, сеньор, – процедил фальшивый инспектор, открывая дверь. В ту же секунду Старыгин распахнул дверцу со своей стороны и выскочил на улицу.

Сзади еще долго доносились крики взбешенного итальянца и оправдания «инспектора», но он их не слушал. Свернув в первый подвернувшийся переулок, Старыгин помчался по лабиринту мавританского города.

Он бежал несколько минут, не разбирая дороги, и вдруг оказался возле Старого моста. Внизу, совсем рядом с дорогой, виднелась сквозная крыша Арабских бань.

Больше суток прошло с того времени, как они с Марией оказались здесь, выбравшись из подземелья. Старыгин вспомнил цыган, мрачное гаданье, неожиданный переполох, который вызвало среди кочевого племени его появление…

Сейчас здесь не осталось и следа от пребывания табора. Не было даже следов костра – видимо, после отъезда цыган тщательно поработали коммунальные служащие.

Однако, подумал Старыгин, почему они так его испугались? Настолько испугались, что поспешно покинули Ронду? Какую опасность мог представлять для андалузских цыган скромный музейный реставратор из далекой России?

Ответа на этот вопрос у него не было. Он подумал, что гадание старой цыганки сбылось – почти точь-в-точь, если верить словам подозрительного инспектора.

Но можно ли ему верить?