Хранитель драконов

Лефтрин проснулся до рассвета, вполне довольный жизнью. Он лежал в темноте, наслаждаясь ею и готовясь строить планы на предстоящий день. Смоляной был спокоен, как обычно. Стоял, уткнувшись носом в отмель. Иногда Лефтрину казалось, что его корабль, забравшись на эту отмель, глубоко задумался, как будто грезит об иных временах. Тишину нарушал лишь мягкий плеск воды у кормы. Когда баркас стоял на якоре или поднимался по реке, плескало куда громче, а теперь Смоляной словно дремал на солнечном берегу.

От постели сладко пахло духами Элис Финбок и ароматом самой Элис. Лефтрин уткнулся лицом в подушку и глубоко вдохнул ее запах. Потом усмехнулся собственной глупости. Он влюбился, как безусый юнец, только что открывший, что женщина чудесным образом отличается от мужчины. В юности он не страдал мечтательностью, но теперь сладкие грезы не оставляли его ни на миг. Он подумал о веснушках Элис и улыбнулся. Волосы у нее рыжие, как грудка маленькой птички, и, выбиваясь из прически, ложатся на лоб завитками. Когда эта женщина в тревоге или страхе берет его за руку, он ощущает себя высоким и сильным. Небывалое чувство!

Им никогда не быть вместе. Лефтрин знал это. Стоило ему задуматься о будущем, и сердце сжимало отчаяние. Но нынче утром капитан был безоблачно счастлив, ему хотелось петь от восторга. Корабль, как всегда, почувствовал его настроение и заразил им всю команду. Смоляной будет рад отправиться в путь. Сам Лефтрин по-прежнему считал, что не может быть ничего глупее, чем плыть в никуда, понукая стадо упрямых драконов. Но Совет предложил баснословное вознаграждение, и к тому же капитан давно уже мечтал выбраться со своим кораблем и командой за пределы исследованных земель. А уж о том, что такая женщина, как Элис, не только появится в его жизни, но и отправится с ним в путь, ему и в самых сладких снах не являлось.

Капитан еще раз вдохнул ее аромат, обнял подушку и сел. Пора приниматься за дело. Хочется выйти пораньше, но нужно дождаться, пока доставят припасы – то, что он заказал, дабы облегчить тяготы пути для Элис. Лефтрин почесал грудь, снял с крючка рубашку и натянул ее. Штаны и так с вечера были на нем. Капитан босиком вышел из своей каюты на камбуз. Раздул угли в очаге и поставил на плиту вчерашний кофе. Вымыл кофейную кружку. За крохотным окошком нерешительно светало. Лесная тень укутывала в сумрак корабль и берег…

Он ощутил слабую дрожь и насторожился: кто-то чужой для Смоляного находится на его палубе. Лефтрин тихо встал. Из ближайшего ящика достал большую свайку из прочного дерева, которую использовали для разъединения прядей самых прочных линей. Лефтрин взвесил свайку в руке, улыбнулся и бесшумно, как кот, шагнул к двери. Открыл ее. Внутрь ворвался холодный утренний воздух. В верхних ярусах леса перекликались птицы. В нижних еще только готовились ко сну летучие мыши. Капитан вышел на палубу и начал обход корабля.

Лефтрин никого не обнаружил, но, заглянув в рубку, увидел на столе маленький свиток. Капитан взял его в руки, и сердце дрогнуло. Бумага была толстой и мягкой, от нее по-чужеземному пахло специями. Он вернулся к себе в каюту и запер дверь. Свиток запечатали простым коричневым воском, без оттиска герба. Лефтрин сорвал печать, размотал свиток и прочитал в тусклом утреннем свете: «Совпадений не бывает. Это я привел тебя сюда. Окажи помощь тому, кого я отрядил. Ты скоро узнаешь, кто это. Тебе известно, что он ищет. Оно стоит целого состояния – и жизней моей семьи. Если все пройдет хорошо, часть этого состояния станет твоей. Если же нет, оплакивать будут не только мою семью».

Подписи нет, но и так все ясно. Синад Арих. Несколько месяцев назад Лефтрин довез его до Трехога, и как только корабль подошел к причалу, калсидиец исчез. О возвращении они не договаривались. Через два дня «Смоляной» был загружен, пассажир так и не появился, и они отплыли. Иноземный купец оставил на «Смоляном» кое-что из своих вещей. Его рубашку Лефтрин выкинул за борт, а курительные травы забрал себе. Команда не спрашивала, что стало с пассажиром, и Лефтрин не поднимал шума насчет него. Бумаги у Синада были в полном порядке, и за проезд он заплатил. Так Лефтрин и собирался отвечать, если его будут спрашивать. Но никто ничего не спрашивал, и капитан понадеялся, что это недоразумение осталось в прошлом.

Напрасно надеялся. Хотел бы он больше никогда не слышать об этом проклятом калсидийском купце. Надо было тогда, год назад, тихонько сбросить его за борт – и концы в воду. После встречи с ним Лефтрина преследовали кошмары. А потом капитан почти поверил, будто видел Синада в первый и последний раз, будто тот уже получил все, что хотел от него, и теперь оставит в покое…