Хранитель драконов

Он снова зевнул и решительно закрыл глаза. Нужно попытаться поспать, сколько получится в таких ужасных условиях, чтобы мужественно встретить завтрашний день. Если все пойдет как надо, он будет вместе с Элис, когда ей дадут разрешение навестить драконов. Она уже сказала, что хочет взять его с собой, чтобы он записывал их беседы, вел заметки и даже помогал с набросками, которые она собирается делать. Так что он будет там, среди драконов. И если удача ему улыбнется, то соберет не только сведения. Поежившись, Седрик осторожно натянул на себя одеяло. Ночи на реке холодны даже летом. Холодны, как душа Геста. Но он еще покажет Гесту. Покажет, что не собирается всю жизнь прослужить у него в секретарях. Что Седрик Мельдар способен сам заключить сделку, что у него есть собственные устремления и мечты. Он покажет им всем.

Тимара сидела на земле и смотрела на пламя костра.

— Мог ли кто-то из нас еще месяц назад подумать, что мы встретимся с драконами и будем сопровождать их вверх по реке? Или хотя бы вообразить, что мы вот так все будем сидеть на земле у костра? — спросила она у своих новых товарищей.

— Только не я, — пробормотал Татс, он всегда с ней соглашался.

Еще несколько человек рассмеялись, подтверждая — да, не могли. Грефт, сидевший справа от Тимары, только покачал головой. Его темные вьющиеся волосы колыхнулись вместе с мясистой бахромой на челюсти. Когда он только присоединился к их группе, на нем была вуаль. Никто не сказал по этому поводу ни слова. И мужчины, и женщины Дождевых чащоб нередко предпочитали закрывать лица, особенно если им приходилось часто бывать на нижних ярусах Трехога, где их вид мог напугать кого-нибудь из чужаков. Но когда во второй вечер в компании драконьих хранителей Грефт предстал с открытым лицом, даже Тимара удивилась. Ей еще не приходилось видеть человека с такими отметинами.

Грефту было двадцать с небольшим, но лицо его покрывало столько выростов и бугров, сколько редко встретишь и у пожилых жителей чащоб. Гладкие ногти на руках и ногах переливались, словно перламутр, и изгибались, точно когти. Глаза были неестественно голубого цвета и в темноте ярко светились. По всему телу росла чешуя. Рот оказался абсолютно безгубым, а язык — синим. Грефт двигался бесшумно и ловко. Его зрелость и спокойствие понравились Тимаре. По сравнению с мальчишками их отряда он казался надежным и куда более разумным.

Сегодня Грефт был так же молчалив, как все остальные. Ожидание мешалось с беспокойством. Еще один дневной переход — и они наконец увидят драконов.

Совет дал им прочные долбленые лодки, способные долго сопротивляться едкой речной воде. В проводники отряду послали мужчину и женщину. Они готовили себе пищу, ели и спали отдельно от своих подопечных. До сих пор будущих хранителей кормили, но кое-кто из них по пути уже умудрялся находить время, чтобы поохотиться или поискать плоды. Однако ребята быстро обнаружили, что во время ночевок на земле одеяла почти не греют, а слухи о тучах комаров и прочего гнуса, который здесь, внизу у реки, больно кусается, вполне подтвердились.

Они убедились, что ночи внизу, под деревьями, куда темнее и длиннее, чем наверху, к тому же отсюда почти не видно звезд. Они уже научились сберегать пригодную для питья воду и пополнять ее запасы при самом слабом дождике. Они узнали имена и истории друг друга.

За несколько дней, проведенных вместе, драконьи хранители почти подружились.

Сейчас Тимара смотрела на лица, которые выхватывали из темноты пляшущие отблески костра, и дивилась своей удаче. Она и представить себе не могла, что столько людей будут называть ее по имени, брать пищу из ее рук, не вздрагивая при виде когтей, и открыто говорить о том, каково это — быть изуродованными чащобами настолько, что даже родные братья и сестры не могут на тебя спокойно смотреть. Они пришли сюда со всех ярусов кроны, из знатных торговых кланов и из тех семейств, которые едва могли вспомнить, от какого рода торговцев происходят. Кому-то с детства приходилось бороться за выживание, а кто-то получил хорошее образование и знал, каковы на вкус мясо и вино. Тимара переводила взгляд с одного на другого, называя про себя их имена, пересчитывая их, как будто они были драгоценными камнями в ее шкатулке. Ее друзья.

Рядом сидит Татс, самый давний друг, и по-прежнему самый близкий. За ним Рапскаль хихикает над собственной шуткой, а около него покачивает головой Сильве, явно удивляясь неумеренной и безосновательной жизнерадостности мальчишки. И все же девочке, похоже, нравится внимание и безудержная болтовня Рапскаля. Дальше сидят Кейз и Бокстер, оба медноглазые и коренастые. Они приходятся друг другу двоюродными братьями и очень похожи внешне. Постоянно держатся вместе, часто пихают друг друга локтями и громко хохочут над остротами, понятными только им двоим.