Хранитель истории

И, словно в ответ на этот вопрос, часы на руке Эстель пискнули, оповещая о входящем звонке. Эстель нажала на экран, и в воздух вышла голограмма, изображающая мужчину в черном костюме с галстуком. Томас увидел только затылок с небольшой лысиной, но все равно понял, кто связался с президентом. Эммануэль де Ла Сиверр, министр внутренних дел.

— Госпожа президент, — раздался голос из часов. — Новости от наших путешественников. Жан Лобер пойман. За тридцать три года своего существования они наконец справились со своей задачей.

* * *

Томас и Карла вернулись на «Черную жемчужину», которая зависла в нескольких метрах над Елисейским дворцом. Томас тут же без сил упал на пассажирское кресло и тяжело вздохнул.

— Ты придурок, — сказала Карла.

— Ну и что? — не впечатлился он.

— Ты мог умереть.

— Не мог. Карла, я же знал, чем все закончится. Эдвард мне рассказал.

— А ты не мог сказать об этом раньше, чтобы я не волновалась?

— Ну, прости.

— Я твой чертов врач и должна следить за состоянием твоего здоровья! — От эмоций Карлу даже трясло.

— Я знаю. — Томас взял ее за руку и усадил рядом с собой.

— Тупица! — воскликнула она. — И какого черта ты вообще начал перемещаться самостоятельно?! Ты же знаешь, что тебе это вредно!

— Да.

— Тогда почему?! — ее голос сорвался, а на глазах выступили слезы. — Почему ты так к себе относишься? Ты же не бессмертный! Я столько раз лечила тебя и зашивала твои чертовы раны! Не уважаешь себя, тогда уважай хотя бы людей, которым ты не безразличен!

— Я… — Томас неожиданно помрачнел. — Я устал.

Карла взглянула на него полными слез глазами и удивленно замерла. Томас не ощущал себя больше легкомысленным парнем. Теперь он чувствовал себя двухсотлетним стариком, коим и являлся на самом деле. Наверное, Карла тоже что-то такое увидела, поэтому теперь сидела, будто оглушенная.

— О чем ты говоришь? — настороженно спросила она.

Томас не мог больше держать все в себе, поэтому решил высказаться.

— Люди вокруг меня… мои друзья, родственники, все кого я когда-то любил… все умирают. А я нет. Я устал так жить. Мне двести земных лет, разве это нормально? Думаю, если я умру на каком-то из заданий, то и слава богу. Давно пора. А если не умру, то хотя бы состарюсь. Мне уже… на все плевать.

— И… давно ты так решил? — упавшим голосом спросила Карла.

— Почти сразу же после Вашингтона.

— Нет… — Карла уже не сдержала слез. — Неужели ты специально подвергаешь себя опасности все эти полгода? Как ты так можешь? Я… каждый раз спасаю твою чертову жизнь, а выходит, она тебе и не нужна? А обо мне ты вообще думаешь? Я думала, мы друзья. Я переживаю за тебя, волнуюсь, думаю, как бы Томас не поранился. А Томас специально нарывается на неприятности и хочет умереть. Да я сама тебя сейчас прикончу, тупица ты такая! — Она набросилась на него и начала барабанить по его груди.

Томас был в шоке. Он никогда не видел, чтобы Карла устраивала истерику. Наоборот, она в основном была достаточно хладнокровной, но тут… Видимо, он сильно ее задел, раз она так бурно отреагировала.

— Тихо, — пробормотал он, ухватив ее за руки. Но она вырывалась и продолжила кричать и обзывать его.

Тогда Томас крепко прижал ее к себе, и Карла не смогла больше двигаться. От бессилия она разрыдалась, уткнувшись в его плечо, и проговорила:

— Ненавижу тебя.

— Хоть в чем-то мы сошлись.

— Придурок.

— Я не думал, что ты так к этому отнесёшься.

— Ты вообще хоть когда-то думаешь? — всхлипнула она, прижавшись к нему сильнее.

— Ты же знаешь, что сначала я что-то говорю или делаю, а потом думаю.

— Томас…

— Прости, — выдохнул он.

— Пообещай, что ты больше не будешь подвергать себя опасности, — попросила Карла.

Томас молчал, словно размышляя над ее словами. Но на самом деле размышлять было не о чем. Если он удумал умереть, значит, ничто теперь его не переубедит. Он упрямый, как осел. Томас прекрасно знал о своем этом качестве. И Карла о нем тоже знала.

— Пожалуйста, — едва слышно произнесла она.

С ее лица схлынула вся краска. Губы посинели, как будто ей было холодно, а под глазами залегли темные круги. Томас видел, что ей больно и страшно, однако и это не могло его переубедить.

— Томас, — позвала она.

— Я уже все решил.

От этих слов Карла ещё сильнее стала рыдать.

— Ты не понимаешь, — сказал Томас. — Рано или поздно ты уйдёшь. Все уходят. А я остаюсь один. Всегда. Словно это мое наказание. За что? Я не знаю. Но что бы я ни делал, вот что я получаю. Мне это осточертело. Осточертело терять близких. В конце остаюсь только я и вся эта неподъемная боль. Могу я хоть раз уйти раньше? Рано или поздно у тебя будет своя жизнь, в которой мне практически не останется места. Обычная жизнь. Обычного человека. Какой у меня никогда быть не сможет. Так что просто проживи её. Но без меня.

— Мне не нужна такая жизнь, где не будет тебя! Ты потерял близких людей, ты знаешь, какую боль испытал, неужели ты хочешь, чтобы и я ее испытала? У меня кроме тебя никого нет. Ты мой самый близкий человек. И я люблю тебя. Ты не можешь меня оставить.

— Я не хочу видеть, как ты стареешь.