Хранитель: Хранитель пограничной крепости. Душа пламени. Встретимся в Силуране

Орешек и Сахна вышли за калитку. С противоположной стороны улицы ничей взгляд не проводил их: Вахра-вэш только что испекла лепешки и теперь делила их между тремя голодными перемазанными ртами.

Илларни двинулся было вслед Орешку, чтобы запереть калитку, но сказалось волнение бурного дня: ноги мягко подкосились, старик опустился на порог. Так сидел он, стараясь унять сердцебиение, смотрел на листья винограда, что в сумерках темными пятнами распластались по стене, и пытался уместить в сознании немыслимую перемену, происшедшую с его мальчиком.

Когда слабость прошла, Илларни поднялся на ноги… и тут калитка распахнулась. Во дворик шагнули трое, и старик почувствовал — сердцем, кожей, кровью, застучавшей в висках, — что само Зло вошло вместе с ними.

В ужасе Илларни метнулся в дом и поспешно заложил изнутри засов, понимая, как ненадежна эта преграда.

— Вышибить дверь! — приказал со двора страшный шипящий голос. Так могла бы говорить змея, если бы обрела дар речи.

* * *

Чинзур вжался в сухую глину забора. Он понял: смерть совсем близка… так же близка, как когда-то в винном погребе Тахизы.

И говорила смерть тем же голосом, что тогда, в погребе.

Бежать, скорее бежать…

Поздно! Кхархи-гарр уже вышли из калитки. Двое несли что-то отчаянно извивающееся, завернутое в тонкий ковер.

Третий задержался над застывшим у забора Чинзуром, крутя в пальцах тонкую веревочку с грузиками на концах.

Чинзур понял, что означает этот жест. Понял, что последние мгновения живет, дышит на этом свете. И даже не сможет вернуться сюда, пройдя сквозь Бездну: не будет у него честного огненного погребения.

Не разум, какая-то иная сила толкнула его вытянуть вперед руку и прохныкать:

— Смилуйся… пода-ай слепому, добрый господин!

Пальцы с бечевкой замерли, затем длиннорукий коротышка повернулся и двинулся вслед за своими спутниками. До Чинзура долетело начало шипящей фразы:

— Да он слепой…

Глиняные заборы закачались вокруг, накатила тошнота, тело обмякло, как тряпичная кукла. Но и в таком беспомощном состоянии Чинзур подивился наивности Избранного. Много ли в Нарра-до слепцов-нищих, которые и впрямь ничего не видят? Да и не только в Нарра-до…

* * *

Вахра-вэш, содрогаясь, отпрянула от щели в калитке. Каким ужасом обернулась безобидная попытка заработать немного денег! На ее глазах свершилось черное дело!

Но раз пообещала — нужно держать слово… Страшно, ох как страшно выйти на улицу из своего дворика, ставшего вдруг таким мирным и безопасным! Но надо бежать, пока совсем не стемнело.

Хорошо, что трое ее мучителей, набегавшись за день, уснули вповалку на полу… какие же они милые и славные, когда спят!

Зеленоглазая посулила доплатить за важные новости. А тут уж — важнее некуда! Лишь бы ничего не перепутать… Значит, так: еще засветло высокая грайанка ушла из дому, а в сумерках ввалились какие-то трое… Спутник грайанки был один дома — вот его и утащили, в ковер замотали. Командовал злодеями такой длиннорукий коротышка с сиплым змеиным голосом…

Набросив на голову платок, по-вдовьи закрыв лоб до бровей, Вахра-вэш выскользнула на улицу.

* * *

Чинзур не обратил внимания на пробежавшую мимо женщину. Бездна все еще не выпускала душу заглянувшего в нее человека.

Но постепенно сквозь бездумную радость спасения проступило осознание чего-то скверного…

Ну, конечно! Он опять упустил Илларни. А здесь вот-вот появятся люди Хайшерхо! Ему было сказано: колючкой прицепиться к одежде звездочета! А теперь… Теперь бежать! Удирать, прятаться, спасать свою шкуру…

Поздно! Из-за поворота показались двое. Идут твердо, уверенно, направляются к калитке, откуда только что вышли кхархи-гарр.

Чинзур робко приподнял голову, украдкой бросил взгляд на остановившихся рядом с ним прохожих. Да один из них, кажется, старик! Это еще кто такие?

Сумерки накинули на Чинзура плащ-невидимку. Двое у калитки то ли не заметили прижавшейся к серому забору серой фигуры, то ли не сочли ее достойной внимания.

— Здесь, — негромко сказал по-грайански старик красивым бархатным голосом. — Может, мне пойти первым? Не наделал бы ты глупостей…

— Нет! — хрипло ответил молодой, и Чинзур сжался от заклокотавшей в воздухе ненависти. — Тебе нужен ученый — забирай его. Но самозванец — мой! Сейчас! Немедленно!

— Глупец, ведь ученого здесь еще нет! Мы выйдем на него через эту парочку! Прошу, не торопись…

Голоса стихли за калиткой, конец спора остался загадкой для Чинзура. Но ему и некогда было размышлять о чужих тайнах. Из-за угла вывернулись еще пятеро — здоровенные, плечистые, при оружии. Один из них остановился над Чинзуром:

— Нас прислал Дагхи… Дичь на месте?

Чинзур растерянно молчал. Наррабанец оглядел пустынную улочку:

— А почему калитка нараспашку?!

Сильные руки сгребли Чинзура за грудки, подняли в воздух.

— Упустил добычу, гад грайанский? Я ж тебя прямо тут… своими руками!

Вторично почувствовав дыхание Бездны, Чинзур махнул рукой в сторону распахнутой калитки.

— Там… оба… — прохрипел он. Страшные лапищи разжались.