Хранитель кладов

— Ну ты ему, он тебе. — Поверх сокровищ я положил наган, после закинул увесистый рюкзак в салон, а следом отправил и раздолбанный кейс. Не тут же его оставлять? По дороге выкинем. — Русская национальная традиция.

— Так уже, отец, — смутился мадьяр. — Куда больше?

— Чугунок заберите, — предложил леший. — Хранитель, а? Деньги к деньгам. Чего он тут лежит?

— Пока не надо, — отказался я. — Но, если ты не против, дед, может, потом за ним и вернусь. Кто знает, как жизнь повернется?

— Приезжайте, — разрешил он. — А еще ящик! Ящик — то из оврага! Его хоть возьмите. Вам не надо, так кому другому отдадите. Тем более, он тут рядом лежит.

— Пошли посмотрим, — предложил я Ласло. Чугунок меня не сильно интересовал, монетами меня уже не удивишь, а вот «кассе» — это любопытно. — Не дело отказываться, когда от чистой души желают подарок сделать.

Тот глянул на часы, вздохнул, и кивнул головой.

«Кассе» представлял из себя массивный жестяной короб, изрядно траченный временем. Нет, на верхней крышке еще худо — бедно читались отдельные готические буквы, и орел с распростертыми крыльями угадывался, но дожди, снега и перепады температур изрядно поработали над этим эхом войны.

Но содержимое, к моему величайшему удивлению, все же уцелело, совершенно не пострадав. Когда мы с Ласло не без труда откинули массивные защелки и приподняли крышку, то дружно и не сговариваясь присвистнули. Внутри все выглядело так, будто щеголеватый обер — лейтенант или гауптман, уж не знаю, в каком чине был тот офицер, чьи кости давно сгнили в этом овраге, только что все сюда положил. И стопку документов, и какие — то бланки, и десяток железных крестов, и пачку блеклых купюр, и даже «парабеллум».

— Деньги к деньгам, а оружие к оружию. — Я протянул руку и взял пистолет. — Вещь!

— Мне он ни к чему, — сразу сообщил Ласло. — Мой брат поспорил бы с тобой за него, но я — не он.

Мадьяр достал из коробки бумаги, начал их перебирать.

— Вот и славно. — Я определил пистолет за пояс, после прихватил две запасные обоймы и засунул их в карман. — Вот и договорились.

Не отдам. Мое. Я, может, о такой машинке всю жизнь мечтал, причем куда больше, чем о груде ценностей.

— Наградные листы, — заметил Ласло, подсвечивая лист фонариком. — А это… Это… Приказы. Вот, распоряжение генерал — майора Эрнста Денера, адресованное командиру 239 пехотного полка, естественно, в копии. «Надлежит выдвинуться в направлении…».

— Выдвинулись, — хмыкнул я, перебивая его. — Вон даже костей не осталось. Но одно у германца не отнять — вещи они делали хорошо. Восемьдесят лет ящик пролежал, и ведь не подмокло ничего.

— Не хотели они тогда умирать, — огладил бороду лесовик. — Так орали, так орали… Но все одно тут остались.

Даже не желаю знать, как именно этот старичок их уморил. От греха.

— Мне ничего из этого не нужно, — произнес мадьяр. — А тебе?

— Вообще — то тоже. Кроме «ствола», разумеется. — Я взял из ящика железный крест, подбросил его на ладони. — У нас есть упыри, которые эту дрянь коллекционируют, но мне подобное не по нраву. Дед Силантий, хочешь, мы этот ящик тут прикопаем?

— Вот еще, — сдвинул брови лесной хозяин. — Чужой он. Столько лет здесь болтается, как бельмо на глазу. Пару раз даже хотел на него грибников навести, так он мне надоел.

— Хорошо, — как всегда, покладисто согласился мадьяр. — Валера, берись вот за ту ручку, и понесли.

Мы утопили ящик в каком — то придорожном отстойнике, километрах в десяти от леса, где столь весело и необычно был проведен этот день. Ну не с собой же его тащить, верно? Ну да, мне, как архивисту, следовало бы все это сберечь, составить опись, сдать, куда следует, но… Оно мне надо? Возни и последующих объяснений будет очень много, а толку — ноль. Тем более что документы в этом ящике не из числа тех, которые можно считать частью нашей истории. В отстойнике им самое место! Как, кстати, и кейсу с раздолбанными замками.

— Вещь, — повторил я, выщелкнув магазин из рукояти «парабеллума». Да, это не наган, никакой зелени на гильзах. Почти век пролежала эта игрушка в коробке, но готова убивать, как и прежде. — Сердце радуется.

— Я не люблю оружие, — сообщил мне Ласло. — Оно создает у человека иллюзию защищенности, но на самом деле ослабляет его. Сила не в стали, но в душе.

— Каждому свое. — Я вставил магазин обратно, оттянул затвор назад и услышал, как патрон отправился в патронник. — Да и потом — вся наша жизнь иллюзия.

Он довез меня до самого дома, а когда я, поблагодарив его, собрался выйти из машины, сказал:

— Валерий, мы знакомы всего ничего, но иногда этого достаточно, чтобы понять, кто есть кто на самом деле. Случится беда — приходи, двери моего дома всегда открыты для тебя, клянусь в том своей душой и молодой Луной. Знай, ты всегда найдешь там пристанище, пищу и защиту.

— Это дорогого стоит, — признал я. — Неожиданно так. Слушай, насчет пищи и пристанища — чего тебе в гостиницу тащиться? Пошли, у меня переночуешь. Разносолов не обещаю, но в холодильнике что — то оставалось.