Хранитель кладов

Князь задумался, причем без малейшего притворства, Данила же, который, похоже, неплохо знал своего покровителя, резко перестал улыбаться и очень нехорошо глянул на меня.

— Ладно, не ссы, солдат. — Я подошел к нему и дружески приобнял. — Живи пока, если можно так выразиться. Без тебя мне будет скучно, на кого я зуб точить стану? Опять же — пока у тебя есть враг, жизнь не лишена смысла.

— Дорого ты мне обходишься, Данила. — Князь цыкнул зубом. — То от полиции тебя отмазывай, то выпьешь не того, кого следует, а теперь и вовсе большой барыш из рук уплыл.

— Хорошая шутка, мастер, — криво улыбнулся вурдалак.

— Какие там шутки? — отмахнулся Ростогцев. — Не до шуток уже. Чую, скоро стану делать организационные выводы в отношении тебя.

— Меня позовите на резюмирующую часть, — попросил я его. — С удовольствием ее послушаю. А если повезет — то и посмотрю.

— А ты злопамятен, Хранитель, — благожелательно сообщил мне князь. — Это по — нашему. Из тебя хороший вурдалак получился бы.

— Мне и на своем месте неплохо. — Мне не понравилось направление, на которое сошла беседа, и я решил ее прекратить. — Ладно, это все лирика. Что за клад, где лежит? Будем по всей территории бегать, или есть какие — то метки для его обнаружения?

— С точностью до метра, — показал мне клыки Ростогцев. — Пошли, покажу.

— Даже так. — У меня шевельнулись в душе нехорошие подозрения. — Если вам известно, где он, чего же до сих его не взяли?

— Грустно признавать, но руки коротки, — отозвался князь, довольно быстро зашагавший по узенькой брусчатой дорожке, его трость размеренно постукивала по камням. — Знать — знаем, а добраться не можем, вот такая беда. Но теперь у нас есть ты, так что все должно замечательно получиться.

— Я не у вас, я сам по себе.

— Ершистый ты, Валерий. Прямо порох, а не человек, — заметил князь. — Но это ничего, это со временем пройдет. При условии, что это время у тебя будет. Нет — нет, не вскидывайся, никаких намеков, просто жизнь человеческая хрупка и непредсказуема, а если человек этот живет в тенях, как ты теперь, то вдвойне. Ты еще очень мало знаешь о том мире, который теперь стал твоим, Хранитель. Ты только — только приоткрыл завесу, не более того. Не все здесь, в Ночи, живут разумом, среди местных обитателей есть и те, кем правят инстинкты. Они даже не поймут, кому именно свернули шею, вот какая штука. И за что их потом убили, тоже не осознают.

— Приободрили, — поежился я. — Умеете.

— Сказал правду, — усмехнулся вурдалак. — А она редко бывает радостной или приятной. Но наш мир лучше, чем тот, в котором ты обитал раньше. Он честнее. Если на тебя напали — ты можешь защищаться, причем любыми способами. Ну а дальше, как судьба и опыт управят, — либо ты, либо тебя. И закон тут един для всех, нет у нас неприкосновенных.

А в этом что — то есть. Нет, правда. Прав вурдалак — так ведь честно выходит. Справедливо. Вот только если какая — то дикая тварь из дикого города мне шею свернет, много ли радости от той справедливости будет?

— Пришли, — буднично сообщил мне Ростогцев, остановившись на краю аллеи, а после тростью указал на раскидистый вяз, одиноко стоящий неподалеку от нас. — Клад лежит между корней вон того дерева. Иди и возьми его для меня. Лопату!

Мускулистый парень протянул мне «фискарзовский» инструмент.

— Э, нет. — Я огладил себя ладонями. — Нынче влажно, а костюм у меня дорогой. Имейте совесть! Пусть этот крепыш лопатой помашет, а все остальное — за мной. И все — таки — что это за клад? Кем положен, почему вам не дается?

— Тебе какая разница? — не выдержал один из спутников Ростогцева. — Вон вяз, там лежит сокровище, что еще — то? Иди, делай свою работу.

Я даже отвечать ничего не стал, просто стоял и смотрел на князя.

— Старое золото, — наконец ответил он. — Старое. Века четыре ему, не меньше. Положили его с заговором от лихого, жадного да случайного человека, а после в список еще и нежить с нечистью добавили, потому и не забрал его никто до сих пор. А как? Хоть всю землю вокруг этого вяза перерой, все равно шиш что выкопаешь. Он в руки дастся либо наследникам того, кто его положил в сыру землю, либо тому, кто талант особый имеет. То есть — тебе.

— Тонко придумано, — признал я, раздумывая, сколько в сказанном вурдалаком правды содержится. — Ладно, пошли поглядим на ваше старое золото. Ну, что ты встал, родной? Лопату в клыки — и за мной.

Что приятно — клад оказался не из молчунов. Более того — он так рявкнул басом фразу «Пришел наконец — то!», что я даже подпрыгнул, чем немало удивил топающего за мной кровососа.

— Правду говорят — ты на всю голову ушибленный, — проворчал тот.

— Есть такое, — не стал спорить я. — А теперь — помолчи.

Вурдалак выполнил мою команду, а я тихонько произнес про себя:

— Пришел!

— Заждались уж! — возмущенно сообщил мне клад. — Кой годок тут сидим!

— Это Степанида виновата, — влез в беседу сварливый старушечий голос. — Жадна была да торовата, вот мы по ее милости здеся бедуем!

— А Степанида — она кто? — уточнил я.