Хранитель кладов

Юлька тем временем злобно на меня таращилась, от ее былого благодушия и следа не осталось. Не любила она вспоминать эту историю, которая в свое время крепко ударила по нам всем. И эмоционально, поскольку в юные головы до того мысли о смерти даже не забредали, да и в плане отношений с родителями. На следующий день после Сашкиных похорон весь наш немногочисленный класс загрузили в автобус и отвезли в «вагнеровскую» клинику, где мы полдня в баночки писали и литра по полтора крови оставили. Нас только что на атомы там не разобрали, пока не убедились в том, что мы все «чистые». А по-другому и быть не могло, нас подобные радости бытия никогда не привлекали, хотя Рыжий и пытался кое-кого подначить на эту тему.

А уж сколько потом психологи с нами работали — это вообще кошмар. Возникало ощущение, что каждая из мам своего личного душеведа к нам отправила. Одна радость — школы на тот момент оставалось всего-ничего, и через несколько месяцев мы все разбежались по разным институтам, академиям и университетам, после чего и Сашкина глупая смерть, да и школьные дни чудесные в целом перешли в разряд воспоминаний.

— Рыжий, чтобы ты знала, на «хмурого» не сразу подсел, — я довольно грубо прижал девушку к стене, а после схватил ее пальцами за подбородок и вздернул лицо вверх, так, чтобы глаза видеть. — Он тоже начинал с «кикера», который таскал вот в такой же кубышке. Только скоро эйфории ему стало мало, захотелось новых ощущений, которые он и получил в полной мере. Правда, ненадолго. Ты чего, овца, захотела рядом с ним полежать? Надоело по земле бегать?

— Да ты тоже из себя монашку не строй! — неприятно и каким-то очень незнакомым голосом взвизгнула Юлька, дернувшись. — У самого рыльце в пушку! Все знают, что вы с Сивым и Фомой в своем ВШЭ не только по вискарю прохаживались. Или вы тогда только бухие были? Ну, когда… Ты понял!

— Не знаю, как тебе, но лично мне все понятно еще на Останкинском кладбище стало, когда Рыженко-старший весь черный стоял и чуть в могилу за гробом не сиганул, — я тряхнул Юльку, крепко приложив ее спиной о стенку. — Что до остального — мы с Сивым за то, что сделали, ответили по полной, и я с себя не снимаю. Но вот о наркоте даже не заикайся, потому что сама знаешь, что это не из нашей сказки.

А вообще странно. Тот клуб, где Сашка закупался наркотиками, закрыли на третий день после его смерти, а на девятый он сгорел дотла, причем в золе и пепле были обнаружены три тела, в которых следователи опознали известных в нашем районе «пушеров», один из которых нашего одноклассника и снабжал вот такими футлярчиками. Так откуда этот взялся? Хотя… Не такой уж это и эксклюзив, скорее всего. «Пушеры» ведь товар брали у кого-то рангом повыше, а до него руки дяди Игоря, похоже, просто не дотянулись. Тем более что сам после произошедшего развелся с женой и отбыл на ПМЖ в Дюссельдорф.

— Пусть так, — сопела Юлька, пытаясь вырваться из моих рук. — Пусть! А ты свою жизнь вообще просрал, идеалист хренов! Живешь теперь в этой дыре, работаешь в какой-то заднице мира, тебе теперь половина наших руки не подаст, побоятся от тебя «синдромом лузера» заразиться. Одна я, дура, с тобой вожусь зачем-то.

— Не припоминаю, чтобы о чем-то подобном тебя просил, — я отпустил девушку, после вырвал клатч из ее руки, достал оттуда футлярчик и пошел на кухню, на ходу откручивая колпачок. — Тем более что кое-кто, пусть и неофициально, не раз тебе советовал обходить меня стороной.

Ну да, есть такое. Формально отношение ко мне со стороны тети Жанны не изменилось, но не просто же так моя мама вдруг перестала с ней общаться? У нее, как у человека творческого, чувства всегда обострены, она любую фальшь за километр чует.

— А я бунтарка, — сбавив тон до состояния «приемлемо», сообщила мне в спину Юля. — Всегда все ей наперекор делаю. У тебя, дурака, научилась.

— Я не бунтарь, — вода из крана смывала со дна раковины бело-голубоватый порошок, превращая его в мутную жижу. — Не путай упрямство и самолюбие с идеологией протеста, это разные вещи. А ко мне ты время от времени таскаешься, потому что больше поговорить не с кем. Подруги твои все либо замужем, либо за границей, причем иногда это одно и то же, про любовников я вообще промолчу, вряд ли ты даже их имена запоминаешь. Вот и выходит, что больше тебе пойти не к кому.

— А психолог? — возмутилась Юлька, опускаясь на табуретку и печально вздыхая. — Он всегда выслушает, совет даст.

— Сильно они тебе помогают, эти советы? — я ополоснул дно футлярчика и показал его ей. — То-то погляжу!

— Да от скуки это все, — нервозный запал у девушки прошел, передо мной снова была моя старая приятельница. — На самом деле живу — как не живу, впору хоть по новой в институт поступать, второе высшее получать.