Хранитель кладов

— Согласен, — кивнул антиквар. — Но вместе с ним навсегда ушел секрет Белоруцких-Белосельских. Он не оставил наследника, а двоюродному брату на этот счет ничего не сообщил. И записей никаких не осталось.

— Что очень хорошо, — хмыкнул я. — А то выпотрошили бы эту захоронку в девяностых, да и все. Тогда наши границы, если верить рассказам, от революционных не сильно отличались. Входи кто хочет, бери что хочет. И эти бы приперлись.

— Так приезжали, копали, — меленько захихикал старичок. — Только не нашли ничего. А вот мы с тобой сегодня найдем, я это точно знаю. Кстати, вот мы и приехали. Смотри, какая красота вокруг!

И я глянул в окно.

Глава четырнадцатая

И правда, красиво. Прошумевший над миром развеселый двадцатый век, разумеется, оставил свой след на этой когда-то ухоженной территории, но и сейчас было заметно, где и что тут некогда находилось. Да, какие-то аллеи поросли кустарником, раскидистые яблони и груши имели диковатый вид, как и любые плодовые деревья, за которыми нет людского ухода, а там, где некогда, скорее всего, находилась оранжерея, являвшаяся непременным атрибутом подмосковных дворянских гнезд, стояла полуразрушенная беседка. Но все равно витали в воздухе некие чеховские флюиды, навевавшие мысли о топоре, вырубающем вишневый сад, и всем таком прочем. Того и гляди где-то вон за той сиренью затренькают гитарные струны и послышится голос Епиходова.

Причем сад этот смыкался с лесом, стерлась некогда существовавшая между ними грань.

Что до здания, оно тоже являло собой не самое веселое зрелище. Нет-нет, никакой провалившейся внутрь крыши, никаких выбитых стекол, но запустение и ветхость все равно чувствовались. Не зря же наши предки забивали окна крест-накрест, когда покидали дом, как бы консервировали его для тех, кто придет после них. И стояли эти избы иногда десятилетиями, но не было в них безнадежности. А тут… Грустно глядеть, скажу честно.

А еще наш преподаватель в институте говорил: если окна эдаким манером не заколотить, то и незваные жильцы могут появиться из числа тех, кого к ночи не поминают. Тогда, на лекции, мы над этим только похихикали, но это тогда. Сейчас мне такое и в голову не придет, потому что сказки, как выяснилось, не совсем таковыми являются.

— Ну, — Карл Августович впервые на моей памяти проявил некое подобие волнения и нетерпения, до того его поведение так и подмывало назвать «нордическим», как и положено для человека с немецкими корнями. — Что, Валерий? Ты слышишь его?

— Нет, — поводил я головой влево-вправо. — Только птицы поют, а больше ничего.

— Птицы, — внезапно насторожился антиквар. — Ну да, ну да. Твари небесные. И самая главная из них та, что на вязе сидит.

Вот ведь. А я как-то сразу и не приметил иссиня-чернокрылого знакомца, расположившегося на толстой ветке и, как мне показалось, насмешливо наблюдавшего за нами.

Стелла. Ну, вот не может она смириться с тем, чтобы хоть что-то да прошло без ее внимания.

— У тебя очень назойливая приятельница, Валерий, — недовольно бросил Карл Августович. — Чрезмерно. И, признаться, меня подобная бесцеремонность начинает раздражать. Передай ей при случае эти слова и добавь, что мое недовольство может стать причиной ее головной боли.

— Смахивает на угрозу, — заметил я.

— Пока только на предупреждение, — пояснил старик. — Умному этого будет достаточно, а дураки никогда ничему не учатся, потому их никому и не жалко. А в качестве наглядной иллюстрации… Антон.

А мужичок-то, тот, что за рулем сидел, куда как непрост оказался. Нет, у меня данный факт сомнений с самого начала не вызывал, но та скорость, с которой он вытащил пистолет и, не целясь, выстрелил в птицу, впечатляла. Я много чего видел, потому могу оценить уровень подготовки.

Еле успел толкнуть его под локоть, только потому он и промахнулся. А если бы не это, то от ворона сейчас только перья остались. «Глок» все же, не «Макаров».

— Не надо, — попросил антиквара я. — Пусть летит. Кыш, пернатый. Брысь отсюда, если жить хочешь!

Птица вспорхнула с сука, заложила петлю над нашими головами и вскоре стала черным пятнышком в безоблачной летней синеве неба.

Антон явно был недоволен моим поступком, хоть и слова не сказал. Но пистолет, кстати, убирать не спешил, ждал приказа хозяина.

— Стоит ли заботиться о той, кто просто тебя использует? — по-отечески поинтересовался Карл Августович. — Право слово, не понимаю!

— Так и вы меня используете, — возразил ему я. — Точно так же, как она. Если бы я не имел те возможности, что мне перепали, то вы бы мне помогать и не подумали. И упыри эти, что по ночам ко мне на балкон лазают, не лучше. А если совсем уж начистоту, так и я вас использую. Мир так устроен, что все всех используют. Как научится ребятенок головку держать, так и понеслась телега по ухабам, конечная остановка на смертном одре с последним стаканом воды в руках. Ну если, разумеется, его будет кому подать. А птичку все же жалко, не виновата она в том, что ей чрезмерно любознательная хозяйка досталась. Стоит ли за это божью тварь жизни лишать?