Хранитель кладов

— Не совсем. Ты про несколько подшивок журнала «Мурзилка» забыл, — хмыкнул Виталий. — Старых, за семидесятые годы. Я их соседскому пацану отволок, думал, ему интересно будет про Ябеду-Корябеду почитать, так он их даже не открыл. А мне в детстве нравилось.

Оттаяли бойцы, в разговоры начали вступать.

Я прошелся по чердаку, почесывая нос, который моментально забился пылью. И правда, пусто.

«Тихо, — прошелестел в голове бесплотный голос. — Тихо-тихо-тихо. Он рядом, он тут».

«Он» — это что, обо мне? То есть клад меня боится? Это что-то новое!

— Ты что это насторожился, друг сердешный? — встрепенулся антиквар, внимательно следивший за мной. — Вижу, услышал ты его! Где он?

— Пока не знаю, — пробормотал я, крутясь на месте. — Где-то рядом.

— Пол будем вскрывать? — деловито уточнил у хозяина Антон. — За инструментом идти?

— Да погоди ты, — отмахнулся от него Шлюндт. — Валерий, ну же!

Ну же, ну же. Ничего не понимаю. Снова тишина. Где же ты есть-то?

Я покрутился по чердаку, поковырял носком кроссовка пол, провел ладонью по потолку, отчего та стала серой.

— Валерий, — прошелестел за правым плечом голос Карла Августовича, — прикажи ему. Прикажи. Ты Хозяин, клад обязан тебя слушаться. Воля кладов сильна, особенно у тех, кто спрятан не вдруг, не случайно, но ты должен научиться быть сильнее. Прикажи ему открыться перед собой, он не сможет не выполнить твое повеление.

— Как? — бросил я чуть раздраженно. — Сказать: «А ну-ка, покажись»?

— Может, и так, — шепнул старик мне в ухо. — Может, как-то по-другому. Я всего лишь собиратель древностей, и не более. Но я знаю одно: если ты не научишься подчинять себе старое золото, то в какой-то момент сам станешь его слугой. Не ты будешь властвовать над ним, а оно над тобой. И это станет первым твоим шагом к собственной смерти и не-смерти.

— Последние слова не понял, — повернулся я к нему. — Вы о чем?

— Если ты будешь слаб, то раньше или позже твоя душа станет чьей-то добычей, — свет солнца, проникавший на чердак через небольшое круглое оконце, разделил лицо антиквара на две части, превратив его в жутковато выглядящую маску, в которой причудливо смешались свет и тьма. — Хозяин кладов, проигравший битву, становится слугой того, над кем ранее имел власть. Все честно, все по Покону.

— Жесть какая, — произнес я. — Вы серьезно?

— Мир, частью которого ты стал, живет по другим законам, нежели тот, к которому ты принадлежал раньше, — губы антиквара растянулись в улыбке. — У нас ничего не решают слова, все определяют дело и поступки. Так что решай, что тебе милее — стать настоящим Хозяином или ждать того момента, когда тебя повергнут в прах.

Провоцирует меня этот старый чёрт, это предельно ясно. И дело тут не только в сокровище, которое спрятано в этом доме, у него есть какая-то другая цель, более масштабная. Но при этом он не врет, похоже, все обстоит именно так, как он сказал, да и Михеев о чем-то подобном упоминал. Вот только непонятно, отчего до меня Стелла такие полезные сведения не донесла? Потому что не знала о таких тонкостях? Или просто не захотела информировать на этот счет? В последнее верится больше, особенно если вспомнить слова дяди Фомы.

Ладно, это все частности. Сейчас мне нужно понять, как именно подчинить клад своей воле.

Господи, ну вот почему Полоз мне вместе со змейками на груди какой-нибудь мануал не предоставил, а?

Я глубоко вдохнул и произнес про себя:

— Знаю, ты слышишь меня. Я пришел за тобой и заберу тебя отсюда. Где ты? Отзовись.

Тишина, только сопение подручных Шлюндта слышно из углов. Сам антиквар отошел к дальней стене, практически слился с ней, и теперь лицо его было совершенно неразличимо, только глаза поблескивали из мрака.

— Велю тебе — отзовись. Твое время пребывания в этом доме вышло, тебя ждет большой мир. Я, Хранитель кладов, приказываю — откройся мне.

— Мы ждем своих владельцев, — тонко и как-то очень жалобно проскулили сразу несколько голосов. — Мы принадлежим им. Ты не вправе нас забрать.

— Вправе, — сообщил им я, вложив в слова, пусть и не произнесенные вслух, всю отведенную мне Господом силу убеждения. — У вас нет владельцев, они все давно мертвы. Последний из них покинул этот мир много лет назад. Вы теперь ничьи, а значит, мои. Все покинутые, забытые, заброшенные и бесхозные клады в моей власти. И вы — тоже. Приказываю — покажись мне!

— Ты хочешь отдать нас тому, кто привел тебя сюда, — этот девичий голос отличался от остальных, он был силен и звонок. Он чем-то был похож на голос моей одноклассницы Светки Моргуновой, особы решительной и принципиальной, которую я всегда уважал. Правда, я так и не понял, на кой она сразу после школы вышла замуж, но это дело не мое. Да и не Моргунова она теперь, а Шелестова, мне про это Сивый рассказал. А еще дочка у нее вроде как имеется, и даже вовсю уже в школу ходит. Ладно, это меня не в ту степь повело. — Его руки в крови, Хранитель. В его душе мрак. Не делай этого.