Хранитель ключа

Вторая линия неровная — это речушка, даже ручей с течением быстрым. Снег падает в воду, но тут же поток его уносит прочь. Где-то далеко огромный черный мост, совершенно несоизмеримый с размерами ручья. Он сплетен из железных полос и напоминает паутину. Возле моста дерево приметное, похожее на застывшую молнию.

По дроге движется дюжина всадников. Они злы, они устали… За ними движется тачанка — на ней установлен пулемет системы «Льюис». На огромный алюминиевый радиатор и диск садится снег, намерзает коркой. На тачанке — пассажир и возница-солдат. Он смалит папироску.

Вот солдат докурил папироску, выплюнул ее. Та быстро потонула в снегу.

…

— Как видите, ничего особенного.

— Я знаю одно воинство, где на тачанках стояли «Льюисы». Только там людей побольше. — начал Аристархов. Впрочем, может это сезонное изменение количества восставших. Зимой лучше сидеть в теплой хате, а не мотаться по сугробам.

— Если ты о тех, о ком я думаю, — заговорил Рихард, — То там сейчас как раз около дюжины людей. И место мне знакомо. Я вчера через него проезжал.

— Так выходит я… — начал Клим, но внимания на него никто не обратил.

— Странно, что он так легко взял след. — удивился Геддо.

— Сколько до того места верст?

— Если пойдут форсированным маршем — завтра утром будут здесь. Но лошади устали, наверное станут на ночовку…

— А из меня колдуньи все же не выйдет. — с удовлетворением сообщила Ольга.

Пока обсуждали сон Чугункина, все забыли о часах. Меж тем, стрелка хронометра отмерила половину первого и шла дальше.

— Ну и ладно! Из меня тоже колдуна не вышло. И это хорошо! — улыбнулся Аристархов. — Твоя очередь, Рихард!

Тот был краток:

— А мне ничего не снилось…

— Врешь… — полуулыбнулся Евгений.

— А ты докажи?..

— Спокойно, спокойно… — вмешался Геддо. — Так и правда иногда бывает…

Но Рихард врал: ему был сон. И снился там все тот же корабль не то в Стамбул, не то Константинополь. Да только не хотелось Рихарду, чтоб сон этот стал вещим, пророческим.

И как бы то ни было, сон сей не давал ответ на вопрос: что делать. Равно как и все остальные три сна.

— Будем сегодня бежать? — спросил Аристархов.

Геддо покачал головой:

— Отдохнем еще один день. Завтра тронемся. Вдруг что-то придумается, случится.

Ольга широко улыбалась:

— Раз такие дела, я хочу гулять! Евгений! Пригласите даму в синематограф!

Тот скуксился и покачал головой. Вместо него заговорил Рихард:

— А я бы вас пригласил…

— Ну так приглашайте. Что вы время теряете!

-//-

Когда они ушли, Геддо сказал Аристархову:

— Глупый вы Женя… Вы явно ей нравитесь — но зачем-то отталкиваете ее от себя.

— Когда к тебе относятся неоправданно хорошо, это тоже настораживает. Она меня знает без году неделя и какие-то авансы выдает… А как мой опыт показывает, ничем хорошим это не закончится. Я вообще смешной человечишко — вот именно так Евгений и сказал, в среднем роде, уничтожительно. — Многое теряю при ближайшем рассмотрении.

— Отчего так?

— Да шут его знает. Так складывается: с одним весело гулять, скажем на свадьбах, с другими лучше крестить детей. Потому как с первыми дружба проходит вместе с похмельем, во вторые выбирают людей надежных. Вот и у нас с Рихардом разделение: он нравится молоденьким девушкам. Я нравлюсь женщинам брошенным, вдовам… Хотя, бывает — это один и тот же человек…

— И что?

— И ничего… Мне-то самому нравятся молоденькие… А вообще думаю, следует мне лепить девушку по особым лекалам. Порой, кажется, что она должна быть безногой, дабы не смогла от меня уйти.

— Про ноги вы так зря… Но если все это закончится более-менее успешно, я вам пренепременно как-то помогу. Может и действительно выколдую вам девушку. Для этого вам нужно подобрать нужный материал. Говорят, хорошие результаты дает морская пена и обыкновенная глина. Ни в коем случае не лед. Ибо ледяная девушка — она с ледяным сердцем. А Ольга хоть и всю жизнь с холодным железом возится, холодной внутри не стала.

Синематограф

В местном кинематографе шел фильм киноателье Ханжонкова "Оборона Севастополя"

— Вы раньше видели этот фильм?

— Не меньше пяти раз…

На афише был изображен Андрей Громов в роли адмирала Нахимова. Получилось не весьма похоже: местный художник, похоже, был дарования ниже среднего. А сам Громов для роли адмирала был, мягко говоря, молодоват — в некоторых сценах фильма он выглядел не как мудрый адмирал, а от силы лейтенант в чужом мундире.