Хранитель ключей

Юноша метался по постели, чувствуя безжалостную злобу Проклятых Кором, замыслы которых были чернее ночи. Неуловимые, опасные, жуткие демоны тьензы повернули свои тупые рыла к югу. Их магия настойчиво искала, кружила, отступала и вновь возвращалась, наполняя демонов горькой яростью, потому что защитные заклинания Ландфаста не подпускали их близко.

— Он там, — переговаривались избранные Храма Теней, без труда обмениваясь мыслями, почти слившими их в единое целое. — Сын Ивейна, наследник Повелителя огня прячется там!

И от кораблей Проклятых Кором повеяло смертным холодом, от которого Джарика забил озноб…

…Он вскинулся, потный и дрожащий, пробудившись от кошмарного сна; откинул простыню и встал.

Но знакомое ощущение занозистых сосновых досок под босыми ногами не принесло успокоения. Прочные стены гостиницы сейчас казались ему такими же зыбкими, как шипящие волны под килями черных кораблей Храма Теней.

Джарик сел на подоконник, обхватил руками колени и смотрел на башни Ландфаста, пока рассвет не зажег на востоке сначала красный, а потом золотой свет, яркий как огонь, которым повелевал Ивейн.

Сегодня, как и всегда, телеги и подводы, нагруженные бочками с рыбой, тарахтели по улицам, везя продукты на рынок. Молочники свистом вызывали покупателей к дверям и начинали торговаться, звон колоколов на башнях возвещал о начале дня.

Но в знакомой суете пробуждающегося Ландфаста Джарику теперь виделось зыбкое затишье перед бурей. После видений, которые послала ему ллон-дель на ледяных скалах, после того, как магистр передал ему слова провидца из Фелуэйта, юноша больше не смел отрицать реальность черных кораблей и демонов, разыскивающих сына Ивейна.

Чувствуя огромную усталость, Джарик потянулся за сапогами и рубашкой. Ему потребуется немалое мужество просто для того, чтобы провести еще день в здешних библиотеках.

Завязывая шнуровку рубашки, он почувствовал, как его пальцы сводит от страха.

«Откуда, — отчаянно спросил он неведомо кого, — писец из глуши может найти силы для борьбы с демонами, которые могут проникать в мысли и подавлять волю любого человека?»

Спустя пять дней после шторма бригантина «Безлунный» все еще дрейфовала в северо-западной части моря Корин. Море было гладким, как отполированный лист металла, безоблачное небо над кораблем пылало ярко-синим светом.

Корли шагал по юту без рубашки; его плечи давно стали бронзовыми, обожженные безжалостным солнцем. Ровный стук шагов капитана заглушали раздражающие звуки потрескивания рассыхающейся древесины и канатов. Корли шагал от штурвала до борта и обратно, потом от борта до штурвала — и так снова и снова. Офицеры уже привыкли к этому и при докладе шагали с ним в ногу. Тем из них, кто туго соображал и не делал этого, доставались язвительные слова и ледяной взгляд капитана.

Корабельный целитель остановился на верхней ступеньке трапа; он был слишком погружен в собственные проблемы, чтобы обращать внимание на настроение Корли.

— Капитан! — громко окликнул он. — По-моему, вам лучше спуститься вниз.

Корли развернулся, будто готовясь отразить атаку.

— Лучше сразу скажи — зачем.

Целитель заколебался, и капитан рявкнул:

— Ну же, говори! Сновидица умерла?

Лекарь покачал головой; он был сыт по горло и штилем, и бешеным нравом капитана.

— Еще нет. Но если она не получит помощи, это скоро случится.

— Огни Кора! — зло воскликнул Корли. — Думаешь, я умею вызывать ветер? Мы же не галера, чтобы идти в штиль на веслах!

Целитель молча сжал поручень трапа. Наконец Корли приподнял брови и махнул рукой.

— Сейчас приду. Но я все равно ничего не смогу сделать!

Корли спустился вслед за целителем в его душную каюту, где на соломенном тюфяке лежала Таэн.

Длинные волосы девушки черным шелком рассыпались по простыням, глаза были открыты, но затуманены и смотрели в никуда; Таэн совсем не шевелилась, напоминая восковую скульптуру. Глядя на волшебницу, буйный дух которой, казалось, покинул телесную оболочку, Корли невольно подумал, что сейчас больше, чем когда-либо, заметно: Таэн — это ребенок в теле женщины.

— Ради Кора, да дышит ли она?

Корли тревожно опустился на колени возле больной.

Целитель закашлялся, неловко спускаясь с трапа и стараясь не стукнуться головой о переборку.

— Дышит, но еле-еле.

Корли взял девушку за руку. Кости ее казались хрупкими, как у птицы, пульс — частым и неровным. Таэн даже не пошевелила пальцами, а ведь раньше беспокойный характер заставил бы ее проснуться от легчайшего прикосновения. Кожа больной была горячей и сухой, под глазами залегли голубые тени.

Корли посмотрел на целителя, и тот, не в силах вьщержать беспомощный взгляд капитана, вздохнул и покачал головой.

— Я не знаю, что с ней. Только ваэре могут это сказать.

После этих слов самый суровый капитан Килмарка с нескрываемой жалостью опустил руку Таэн на одеяло.