Хранитель Лачубту-нгуо

Оставив позади себя беспомощного пока робота – по крайней мере, скоро он не распутается, двинулся дальше исследовать бункер. В коридоре подобрал факел, что не потух чудесным образом, и стал осматривать трофейные помещения. “Заговоренное” копье теперь мне действительно пригодилось – я опирался на него как на посох, пока действовало адреналиновое похмелье.

Практически в каждой комнате обитали скелеты в истлевших белых халатах в окружении разбросанных вещей. Коридор населяло еще больше трупов, но в основном в военной броне и со следами борьбы. Шлемы, бронежилеты были покорежены и оплавлены, словно на этих людей напал тот самый робот, с которым я столкнулся.

Изредка мне попадалось брошенное ручное оружие, и что удивительно – автоматы последней разработки концерна “Калашников”: АК-25. Такие автоматы даже у стражей большая редкость и, как я знал, перед великой войной их только начали принимать на вооружение в армии, да и то, лишь в войсках специального назначения. Получается, охрана этого бункера была довольно серьезной, а значит, здесь находилось нечто важное и секретное. Военная научная лаборатория? Настолько секретная, что кроме вооруженных по последнему слову оружия воинов, бункер сторожил боевой робот. Только вот не понятно, зачем робот поубивал своих коллег и научных работников? Может, он сошел с ума? Сбой программы, так сказать… Или здесь произошло нечто вроде бунта или мятежа?

Пока я исследовал комнаты, у меня появилось такое ощущение, что обитатели бункера в панике пытались покинуть бункер, побросав свои пожитки. И многие из них, застигнутые врасплох, не успели это сделать и погибли. Причем на некоторых трупах отсутствовали явные следы борьбы. “Так что же здесь случилось?”.

Обыскав почти весь первый этаж бункера, больше не нашел ничего интересного, кроме пустых сейфов, да груды бесполезных вещей. На нижние этажи меня не пускал сломанный лифт. Хотя лифт-то может быть и работал, но управляющая консоль напрочь сожжена тем же самым охранным роботом. Сами двери лифта напоминали вход бункера – выдержат попадание снаряда. Направляясь к выходу, случайно наткнулся на одну еще не обследованную комнату. На мою беду, она оказалась закрытой. “Ну, это ненадолго”, – подумал, снимая с плеча любезно предоставленный одним костлявым военным автомат с подствольным гранатометом. С первого выстрела открыть монолитную дверь не удалось – они лишь немного прогнулась, но со второй попытки проход приоткрылся.

Внутри помещения меня ждала странная картина – скелет в белом халате был подвешен на длинной проволоке к решетке потолочной вентиляции. Удивительно, но вентиляция до сих пор работала и медленно раскачивала мертвеца, заставляя того греметь костями. “Кто-то не удержался и покончил с собой”, – подумал, разглядывая доктора. Как позже выяснилось, самоубийца действительно оказался доктором и не только медицинских наук.

Я осмотрел комнату – она напоминала служебное помещение со стеллажами, инструментами и всякими ящиками. На столе среди разнокалиберных отверток и ключей обнаружилась толстая тетрадь в кожаном переплете с прикрепленной позолоченной ручкой. У меня появилось предчувствие – док что-то написал туда перед смертью. Раздираемый любопытством, стряхнул с тетради толстый слой пыли и принялся ее листать в надежде узнать о причине самоубийства, а, может быть, и о произошедшем в бункере. И с первых же страниц понял – это так.

“Сергей Никифорович Чернышов. Заметки о ходе эксперимента о воздействии вируса Озерского на живые ткани и организм в целом”, – было выведено на первой странице быстрым, но разборчивым почерком. Пробежав глазами по желтой исписанной бумаге, я совершенно забыл о боевом роботе и о ждущих снаружи пустырниках. Этот дневник собирался рассказать нечто действительно важное, и мне просто необходимо прочитать его до конца.

Глава 21

Дневник

Сергей Никифорович Чернышов. Заметки о ходе эксперимента о воздействии вируса Озерского на живые ткани и организм в целом.

14.05

Сегодня всеми уважаемый профессор Владислав Григорьевич Озерский закончил работу над созданием второй версии вируса под кодовым названием “Сибирская Ярость Озерского”. Или сокращенно СЯО-2. Вспоминая проблемы при испытании первой версии “Ярости”, я решил вести параллельные записи обо всем происшедшем во время экспериментов помимо официального журнала. Это поспособствует составлению наиболее подробного отчета со всеми побочными действиями вируса, что поможет в конечном итоге профессору Озерскому устранить все ошибки при создании третьей версии. При всем моем уважении и восхищении профессором, он часто бывает рассеянным и вполне может допустить ряд серьезных ошибок. Как, например, в первой версии, когда подопытные крысы, вместо того, чтобы убивать крыс с определенными признаками, стали нападать на всех подряд. А ведь вирус должен был вызывать у них некоторые генетические изменения, вследствие которых усиливать агрессию и направлять ее на других особей с имеющимся геном-маркером.

…