Хранитель Лачубту-нгуо

После обеда, ближе к вечеру в лаборатории объявился Марат. Моя радость была бы безграничной, если б не одно обстоятельство – молодой человек ужасно выглядел. Его лицо оказалось разбитым – порвана губа, под глазом расплылся синяк, даже нос немного распух.

Лишь только он вошел в лабораторию, как сразу извинился передо мной за произошедшее тогда в столовой. Я простил его и выразил свое сожаление о случившейся трагедии, также признал, что в ней есть и моя вина. Марат возразил, сказав, что если кого и нужно винить в смерти Верочки, так только его самого. Не стоило ему сближаться с замужней девушкой – в этом я абсолютно с ним согласен.

Потом поинтересовался, что с ним стряслось. Оказалось, он сегодня был на похоронах Вероники и устроил там грандиозный скандал – обвинил при всех собравшихся майора Трифонова, что тот довел свою жену до самоубийства. Марат рассказал там, как они с Верой полюбили друг друга, и она хотела развестись с мужем, однако “ревнивый тиран” предпочел смерть жены ее свободе и счастью.

За такие слова у них с майором Трифоновым вышла потасовка, и результат ее отпечатался на лице молодого человека. После рассказа, я побеспокоился за Марата – ему теперь грозил иск в суд за клевету, оскорбление чести или что-нибудь в этом духе от майора. А может быть даже травля и прямая угроза жизни со стороны военных.

Однако Марат выглядел совершенно спокойным и совсем не переживал за свое будущее. Возможно там, на похоронах он неплохо, так сказать, выпустил пар, и успокоился, пусть и получил по лицу. Теперь на мое удивление он снова стал сосредоточенным и любознательным. Ему не терпелось продолжить исследования, и я в душе порадовался за него.

28.05

Поразительное открытие! Сегодня в обед зашел в свою комнату за дневником – захотелось срочно сделать заметки о результатах утреннего эксперимента. Мы вместе с моим ассистентом взяли анализы всех зародышей из утробы Юли. Для этого пришлось переместить ее под наркозом в специальный операционный резервуар. Конечно, гораздо проще совершить вскрытие этой крысы, но хотелось убить двух зайцев: провести исследование зараженного потомства и дождаться их выхода на свет, чтобы поэтапно наблюдать за изменениями генной структуры.

Основные результаты были готовы уже через пару часов. Главной и ошеломляющей новостью явилось то, что вирус, будучи во всё еще в активной фазе, не передался потомству. Вернее он-то, видимо, передался, но был сразу блокирован и уничтожен еще только зарождающимися организмами. Удивительно, но следующее поколение крыс выработало иммунитет к СЯО-2. Однако генные изменения закрепились и крысята получили те же измененные признаки, что и родители. Думаю, после их рождения станет окончательно ясно, как вирус изменил генотип подопытных крыс.

Тороплюсь, доедаю обед, чтобы поскорее вернуться в лабораторию – там остался Марат, чтобы продолжить исследования некоторых анализов. Похоже, его данное открытие заинтересовало настолько, что он потерял аппетит. Еще бы, я и сам…

…

Катастрофа! Проклятье! Конец всем исследованиям… конец всему, черт возьми!

И как до такого дошло? …он что, совсем с ума сошел?!

…сижу возле мертвого Марата, достал из кармана свой дневник, пишу заметки… зачем? Теперь же все неважно… теперь не до исследований… нет! Должны же будут узнать потом, что здесь произошло…

Марат, он… повесился! Черт, да после таких дел, я бы и сам тоже…

Начальник охраны и двое полицейских помогли мне снять тело… на шее ремень от брюк… в кармане халата записка… а там – наша погибель!

Дьявол меня раздери, надо успокоиться и все обстоятельно и последовательно записать. Так, в общем, я сидел в столовой, доедал обед и скоро должен был вернуться в лабораторию, как трапезу грубо прервали. Передо мной предстал лично начальник охраны НИИ полковник Тарасенко с каменным лицом, а из-за его широкой спиной выглянули сотрудники военной полиции.

Я тогда сразу понял, что это за Маратом в связи со вчерашним инцидентом на похоронах. Перебросившись несколькими фразами, мы все отправились вниз, к лаборатории. Не имело смысла что-то придумывать – все видели моего ассистента с утра, да еще, конечно, камеры…

Стоило нам войти в предварительное помещение лаборатории, как мы сразу увидели Марата, висящего под потолком. Он видимо забрался по стеллажам наверх и…

Сняв его тело, мы обнаружили в кармане записку… а там… там он обвиняет меня лично, и весь НИИ в смерти Вероники… проклинает нас всех…

В конце предсмертной записки дрожащей рукой записаны страшные слова: “Я распылил СЯО-2 через вентиляцию… горите в аду!”. Бросив записку, кинулся к холодильникам, расталкивая по пути неповоротливых полицейских. Открыв хранилище, я чуть не хлопнулся в обморок – резервуары со сжиженным аэрозолем вируса исчезли…