Хранитель лаванды

До банка Лизетта доехала на метро, радуясь, что все-таки ушла из дома. В два часа пополудни на работе найдется, чем занять голову, чтобы не думать ни о Люке, ни о Маркусе. Она была не в состоянии объяснить ни свои нежные чувства к Люку, ни яростное желание противоречить ему. Они могли страстно предаваться любви, а через несколько минут разругаться в пух и прах. Она снова осталась без него, с тоскливым, сосущим чувством утраты. У Лизетты голова шла кругом при мысли о том, что Люк видел ее с Маркусом. Наверное, ему трудно пришлось. Нет, если она хочет добиться успеха, жонглировать двумя мужчинами никак нельзя.

Лизетта развернула записку, которую Вальтер оставил для нее на столе. Просит прийти к нему, как только она появится в банке. Девушка поспешила к нему в кабинет.

Когда она вошла, Вальтер поднялся на ноги и, к ее удивлению, обогнул массивный письменный стол. Она уж подумала, хочет поцеловать ее, но нет. Банкир взял пальто и шляпу, обмотал шею шарфом.

– А мне сказали, ты больна.

– Мне стало лучше.

Он натянуто улыбнулся.

– Это хорошо. Я рад, что ты пришла. Давай сходим куда-нибудь, выпьем кофе.

Держался он скованно, неловко. Да и зачем ему идти в кафе, если секретарша в любую минуту подаст ему хоть кофе, хоть что еще.

– Что-то случилось?

– Надень пальто, Лизетта. Встретимся в вестибюле.

Он выпроводил девушку из кабинета.

Выйдя из банка, Вальтер показал спутнице кафе через дорогу.

– Вон. Называется «Trois Moineaux». – Он перешел на немецкий. – «Три воробья». Интересно, как французы эти названия придумывают.

Весна близилась, а стены, которые Лизетта так старательно строила вокруг себя всю долгую парижскую зиму, трещали по швам, угрожая завалить ее обломками. Они с Вальтером вошли в кафе. Напряжение между ними усилилось. К удивлению Лизетты, семидесятилетний банкир выбрал столик на террасе и, отрывисто заказав два кофе, отослал официанта.

– Вы сердитесь, что я утром сказалась больной?

– Вчера ко мне приходил офицер гестапо, – мрачно объяснил Вальтер.

Колокола у нее в голове забили тревогу.

– Ой! Зачем?

– Поговорить о тебе.

– Обо мне? – неподдельно изумилась девушка.

– Да. Гнусный тип по фамилии фон Шлейгель. Ага, вижу, он тебе знаком. Не объяснишь ли, откуда?

– Что он хотел?

– Ты не отрицаешь, что знаешь его. Я так и думал, что у него нет причин лгать, хотя мне трудно смириться с мыслью, что твое имя известно тайной полиции.

Он поднял палец, призывая ее молчать, пока официант ставил на столик их кофе.

– Вальтер, что он сказал? – решительно осведомилась Лизетта, но потом сбавила тон. – Простите, но напускная учтивость этого человека – лишь прикрытие его коварства.

– Что ты делала в Л’Иль-сюр-ла-Сорг? Ты же сказала мне, будто приехала из Лиона?

Лизетта приняла вид оскорбленного достоинства.

– Я же вам говорила, что ездила в Прованс.

– Ты сказала – в Марсель.

Лизетта утомленно вздохнула.

– Все поезда на юг проходят через Марсель. Вы меня в чем-то обвиняете?

– А должен бы?

Лизетта ничего не ответила. Кофе из цикория был крепким и горьким, под стать ее настроению. Она сердито смотрела на улицу.

Они сидели в неуютном молчании.

– Почему ты не рассказала мне про Лукаса Равенсбурга?

Лизетта вздрогнула. Невозможно отрицать, что ей известно это имя.

– Вальтер, с самого дня моего приезда вы крайне добры и великодушны ко мне – и я очень благодарна вам за поддержку и помощь. Вы никогда не расспрашивали о моей жизни, и я восприняла это как знак того, что вы и не хотите ничего знать. Я ничуть не обижалась. С какой стати вам интересоваться личной жизнью своих сотрудников? Вас уважают и немцы, и французы. Вы балансируете на грани между теми и другими, вам надо укрепить свою позицию…

– Защитить банк, – сердито поправил ее Вальтер.

– По-вашему, я подставляю вас под удар?

– А как ты думаешь?

Правда наверняка больно задела бы его. Наверняка он подозревает, что у Лизетты были тайные причины вернуться во Францию.

– Вальтер, послушайте, Лукас Равенсбург – мой друг.

– Друг?

Она смущенно кивнула.

– Больше, чем друг.

– Любовник?

– Пожалуй, нет.

– В самом деле? Фон Шлейгель утверждает, что Равенсбург – твой жених.

– Нет. Он немец. Жил во Франции. Родители умерли. Отец – герой войны. – Она надеялась, что все это смягчит сердце Вальтера. Банкир отпил остывший кофе и немного успокоился. – Мы с ним подружились давно, по переписке. Когда я поехала в Прованс, мы решили встретиться. Он с юга. Он мне очень понравился, но, сами понимаете, времена сейчас не те, чтобы затевать отношения. Мы провели вместе несколько дней. Как друзья…

– Ты в него влюблена?

Девушка печально улыбнулась.

– У меня не было времени влюбляться. Пора было ехать в Париж.

– А при чем тут фон Шлейгель?

– Неудачная проверка документов. Лукас сажал меня на поезд в Горде, мы с ним ездили смотреть достопримечательности. Ах, все так ужасно сложилось… Как раз в тот день на площади казнили двух партизан. – На глаза у нее очень кстати навернулись слезы. – Вальтер, это так страшно! В нескольких шагах от меня застрелили двоих человек. Одного из них – в голову. Я никогда не смогу стереть из памяти это жуткое зрелище!

Вальтер накрыл ее руку своей.

– Ах, Лизетта… – сочувственно произнес он.

– Мы только и мечтали, что оттуда выбраться. Лукас посадил меня на поезд до Лиона, а тут вдруг явился фон Шлейгель с проверкой документов, начал всех обвинять и арестовывать.

– Он предпочитает говорить «задержал».

– Что б он там ни говорил, а мы ощущали себя самыми настоящими заключенными. Он допрашивал Лукаса, я сидела в соседней комнате, так что тут ничего рассказать не могу. По-моему, фон Шлейгель принял Лукаса за какого-то подпольщика. Но у гестапо на Лукаса ничего нет – совсем ничего. Дурацкая ошибка.

– А откуда фон Шлейгелю известно мое имя?

– Простите, – смущенно призналась Лизетта. – Я им воспользовалась, чтобы они нас отпустили.

– Помогло?

Она кивнула.

– Как по волшебству. Понимаете, мне надо было что-то придумать.

– И где теперь Равенсбург?

– Не знаю, – ответила девушка, стойко выдерживая испытующий взгляд Вальтера. – Мы распрощались в Горде, при весьма огорчительных обстоятельствах. Мы оба пережили страшное потрясение. Он знал, где я буду работать.

– Ты больше ничего о нем не слышала?

– Нет. А чего от вас добивался фон Шлейгель?

– Не знаю. Должно быть, струсил, что я нажалуюсь его начальству. Прощупывал меня, но никаких обвинений не выдвигал.

– Да и с чего бы ему? А под каким предлогом он вас посетил?

– Удостовериться, что я знаю о твоей поездке на юг.

– Я ничего плохого не делала!

– Да, он коварный тип. Все гестаповцы такие. Еще не слышал, чтобы о них кто слово доброе сказал. Знаешь, Лизетта, ради тебя я солгал фон Шлейгелю, сказал, что ты работала в банке в Страсбурге.

Она благодарно кивнула.

– Разумеется, нельзя признаваться, что я была в Англии.

– Если об этом прознают, то доверия тебе не будет. Сама понимаешь…

– Да, конечно! Простите, что так вас огорчила. Вальтер, я никогда не сделаю ничего, что может вам повредить.

Он лишь отмахнулся.

– Само собой. Поэтому я и сказал гестаповцу, что знаю Равенсбурга.

Глаза девушки вспыхнули.

– Правда?

– Иначе мне было не отвязаться от этой жабы!

Лизетта потупилась, вертя чашку в пальцах.

– После того, как я подтвердил, что знаю твоего жениха, фон Шлейгелю пришлось убраться, поджав хвост. Кстати, почему ты сказала гестаповцам, что вы обручены?

– По той же причине, по какой и вы солгали ради меня, – вздохнула Лизетта. – Я очень перепугалась. Всерьез думала, что фон Шлейгель убьет Лукаса, вот и понадеялась, что если подозреваемый собирается жениться на крестной дочери Вальтера Эйхеля, то это его защитит.

– Понятно. Ты близка с этим Лукасом?

– Я… Ах, и да, и нет. Мы чудесно провели несколько дней, но, как я уже сказала, сейчас не время строить дальние планы.

– Вдобавок в твоей жизни появился Маркус Килиан.

– Да, – смущенно призналась Лизетта.

– Ты с ним играешь?

– Мы едва знакомы!

– По-моему, это опасно. Не хотелось бы, чтобы ты оказалась в неловкой ситуации.

– В какой?

– В положении любовницы высокопоставленного офицера вермахта.

Лизетта удивленно взглянула на банкира.

– Мне сообщили, что ты провела ночь у него в отеле, – объяснил Вальтер.

– Вы следите за мной? – ошеломленно спросила девушка.

– Присматриваю, а не слежу, Лизетта. Я же твой крестный отец.

– Вальтер, у меня нет причин вам лгать.

– Да, но у тебя могут быть причины меня защищать.

– От чего?

– От того, что стоит между Лукасом Равенсбургом и фон Шлейгелем.

– Вы видите больше, чем есть на самом деле.

– Очень надеюсь, что я ошибся. Понимаешь, во всем, что касается гестапо, мое влияние минимально. Быть может, тебе удастся припугнуть моим именем фон Шлейгеля и ему подобных, но, уверяю, если тобой заинтересуется Берлин или парижская штаб-квартира гестапо, я тебе не защитник. Гиммлер – безжалостный параноик, страшная комбинация для шефа секретной службы, да вдобавок еще и военной охраны.

Она кивнула.

– Тебе повезло, что фон Шлейгель едет в Польшу, в свои лагеря. Чтоб ему там до смерти замерзнуть! – с отвращением произнес Вальтер. – Впрочем, от таких, как он, непросто избавиться. Я заверил его, что знаю Равенсбурга и хорошо к нему отношусь. Надеюсь, моя ложь не обернется против меня самого.

– Спасибо, Вальтер, – тихо сказала Лизетта.

– Прежде чем благодарить, тебе надо знать еще кое-что.

Глаза их встретились.

– Фон Шлейгель расспрашивал меня не только о твоей помолвке.

Лизетта недоуменно свела брови.

– Я упомянул полковника Килиана, и фон Шлейгеля это весьма заинтересовало.

– А почему вы заговорили о Килиане?

– Он спросил, нет ли у тебя поклонников. Второй раз солгать я не решился.

– А Маркус знает о вашем разговоре?

– С фон Шлейгелем?

Она кивнула.

– Насколько мне известно – нет.

– Что ж, будем надеяться, этот гад не устроит мне никаких проблем с полковником.

– Ты рассказала Маркусу о Равенсбурге?

– Нет. Маркус, он…

– Короткая интрижка?

Девушка беспомощно повела рукой.

– Я хотела сказать – неотразимая сила.

– Им восхищаются все, кроме фюрера и его приспешников.

– Идеальный мужчина?

– Идеальный солдат, – уточнил Вальтер. – Но и мужчина тоже, с обычными мужскими слабостями. Он пал жертвой твоих чар, так что будь осторожна: он горд. Если собираешься добиваться его внимания, порви с Равенсбургом… Или расскажи о нем Маркусу, останови намечающийся роман, пока не поздно.

Лизетта кивнула. К сожалению, ни тот ни другой вариант ей не подходит!

– Я сказал достаточно. Пойдем? – Вальтер нашарил в кармане деньги. – Когда ты встречаешься с Маркусом? – спросил он, швырнув монетки на блюдце.

– Завтра.

– Подумай о том, что я сказал. Сама найдешь дорогу обратно? Мне еще надо кое-что сделать.

Лизетта поцеловала его на прощание.

– Будь осторожна, детка, – тихо сказал он, обнимая ее. – Не хочу, чтобы ты страдала.

Лизетта нежно улыбнулась ему и собралась уходить. Вальтер проводил ее взглядом. Глубоко встревоженная, она не показывала виду. Пожалуй, не стоит сообщать в Лондон, что ее легенда под угрозой – особенно после донесений, которые должны произвести впечатление на командование. Нет, она не станет ничего сообщать. Похоже, фон Шлейгель действовал наобум. Если Бакмастер считает, что надо продолжать игру, Лизетта останется рядом с Маркусом. А если Люк прав, и, в свете готовящейся высадки союзников, Лондон потерял интерес к ее заданию, то пусть отзывают приказ.

Только Лондон определит, каков будет ее следующий ход.