Хранитель лаванды

Лондри ткнул рукой в сторону Якоба, позволяя ему помочь свекрови. Якоб бережно поднял ее и обнял, помогая удержаться на ногах. Ида затихла, прижалась к шепчущей молитвы дочери.

В наступившей тишине отчетливо и громко прозвучали слова Лондри:

– Еще сын. Где он?

Кто-то из немецких офицеров переадресовал этот вопрос Катрине. Люк только теперь заметил стоящую неподалеку рыжеволосую предательницу. Неужели она сделала это от обиды, в отместку?

Каковы бы ни были причины, толкнувшие Катрину на этот поступок, Люк с легким удовлетворением отметил, что она потрясена и преисполнена ужаса, как и все остальные соседи. Девушка слабо покачала головой и что-то пробормотала. Просто не верится, что она сделала это с его семьей. Презренная!

– Где Люк Боне? – грозно повысил голос Лондри.

Катрина заплакала и показала трясущимся пальцем в сторону холмов.

С трудом преодолев сковавшую его немоту, Люк прошептал:

– Что с ними теперь сделают?

– Всех евреев отправляют в резервации.

– Мне говорили, что только приезжих…

Пекарь печально покачал головой.

– Всех.

Плечи Люка поникли. «Пусть это окажется страшным сном, – взмолился он. – Пусть я проснусь!»

– И куда их отвезут?

– В пересылочный лагерь для евреев.

– А куда перешлют оттуда?

– Скорее всего в Дранси, под Парижем.

– Значит, я могу туда поехать. Могу подать прошение. Отец – уважаемый человек в…

Фугасс шикнул на него.

– Боне, неужели ты до сих пор так ничего и не понял? Их никто уже не увидит. Оттуда не выходят живыми. Кем бы ты ни был, там никаких привилегий нет. Деньги, собственность, богатства – все конфискуется. Банковские счета замораживаются. Теперь это все принадлежит Германии. А твоя семья? Ты можешь лишь молиться за них.

– Всегда есть какой-то способ, – выдохнул Люк. – Пустите меня!

Внезапно вокруг его шеи обвилась веревка. Спутник Фугасса подполз сзади и накинул ее на Люка.

– Он скорее удушит тебя, чем позволит нас выдать.

Люк не мог вдохнуть. Глаза начали вылезать из орбит. Веревку чуть-чуть ослабили, и он судорожно втянул в себя воздух, осознавая: выбора нет. Будущее, хочет он того или нет, связано с партизанами.

– Сперва они отправятся в Апт, – сдавленно простонал он. – Я должен их увидеть.

– Исключено, – покачал головой Фугасс.

– Тогда я с вами не пойду, – заявил Люк. – Пусть ваш друг прямо тут меня и задушит.

Они молча смотрели в глаза друг другу. После напряженной паузы Фугасс наконец смягчился.

– Тогда надо их опередить, – хрипло прошептал он.

Люк прижался щекой к теплой терракотовой крыше, на миг прикрыл глаза в безмолвной молитве, и тут на него нахлынули запахи – резкий душок птичьего помета с примесью терпкого гниения опавших листьев. Однако в вечернем ветерке он уловил нежное дыхание лаванды – спускаясь с холмов, оно разносилось по улицам деревни… и отчего-то внушало Люку надежду.

Он молился о том, чтобы его бабушка тоже учуяла это дыхание.