Хранитель лаванды

Девушка посмотрелась в маленькое зеркальце, потерла щеки, проверила, хорошо ли выщипаны брови. В нынешние дни умеренности приходилось обходиться почти без косметики. Одна из монмартрских старушек дала ей немного сушеных розовых лепестков. Сказала — надо растолочь их и домешать в глицерин, получится губная помада. Втерев носовым платком в губы немного этой самодельной помады, Лизетта критически оглядела свое отражение, дернула упругий локон. Спасибо родителям за эти высокие скулы, задорное личико в форме сердечка, безупречную кожу. Никогда еще девушка не рассматривала себя так пристально. Сегодня вечером успех зависит не только от знания языков и умения очаровывать, но и от того, насколько хорошо она будет выглядеть.

Наконец оторвавшись от зеркала, Лизетта надела теплое пальто, проверила на всякий случай, лежат ли в сумочке документы, слегка надушилась лавандой и потянулась за перчатками.

Лизетта Форестер, а нынче Форестье, решительным шагом устремилась в сторону шикарного кафе в Сен-Жермене. В мыслях ее витал слабый аромат лаванды.

22

Килиан широко улыбнулся.

— Герр Эйхель, рад нашей встрече! — Он протянул поднявшемуся навстречу банкиру руку. — Я заставил вас ждать?

Он терпеть не мог опаздывать.

— Ничуть, — заверил тот и, пожав протянутую руку, указал Килиану стул напротив себя. — Водитель показал куда лучший результат, чем я рассчитывал. — Лицо его расплылось в дружеской улыбке. — К слову, зовите меня просто Вальтер. Благодарю судьбу, что нам выпал случай снова встретиться.

Килиан стянул перчатки и пальто. После бодрящего морозного воздуха помещение показалось ему душным.

— Я тоже. Холодно, но вечер нынче великолепен. Для хорошей прогулки лучше и не придумаешь.

Он оглядел людное кафе, знаменитое посетителями из числа ученых и художников.

— Вы пришли пешком? Весьма впечатлен! Я-то думал, вы, военные, предпочитаете машины с шоферами.

Килиан вздохнул.

— Признаюсь, кабинетная работа меня убивает.

Эйхель улыбнулся.

— Что будете? — к ним уже подошел официант.

— Коньяк. И принесите чего-нибудь поесть. Хоть легкую закуску, а то коньяк мне сразу ударит в голову.

— Разумеется, полковник, — поклонился официант, разглядев мундир Килиана. — А для вас, сэр?

— То же самое.

Килиан смотрел, как официант исчезает в толпе.

— На этом водопое зверь явно не переводится.

— Бывали здесь раньше?

Полковник покачал головой.

— Нет, но собирался. Мне называли это место среди тех, которые непременно надо посетить.

Вальтер пожал плечами, обводя взором роскошное заведение. Кафе, расположенное в стильном Шестнадцатом округе, недаром называли лучшим в Париже.

— Сдается мне, для вас это скорее причина держаться отсюда подальше.

Килиан бросил на него хмурый взгляд. Похоже, старый банкир уже успел составить о полковнике свое мнение.

— Непременно загляните сюда как-нибудь утром, — продолжал Эйхель. — Утром здесь очень тихо, разве что несколько писателей ведут какой-нибудь философский спор или лечат похмелье. Даже зимнее солнце тут улыбается спозаранку. — Он махнул рукой на ближайшую церковь. — А Сен-Жермен-де-Пре в утреннем свете особенно хорошо. Знаете, оно построено еще в шестнадцатом веке.

— «Два маго» — что значит это название? — поинтересовался Килиан, когда официант вернулся к столу с тяжелыми коньячными бокалами.

— Видите те две статуи на центральной колонне? — показал Вальтер, поворачиваясь. — Это традиционные изображения китайских купцов. «Два маго» — из одноименной пьесы прошлого века, тогда тут располагалась лавка торговца тканями. Теперь же — приют ученых, философов, художников и особенно писателей, место, где даже мы, немцы, можем ощутить себя интеллектуалами… сделать вид, что мы вовсе не идиоты, развязавшие войну со всем миром.

Килиан расхохотался и поднял бокал.

— За что будем пить?

— Давайте за выживание художников в эти темные времена, — предложил Вальтер. — Видели когда-нибудь работы испанца, Пикассо? Весьма любопытные — завораживающие, провоцирующие. Он все время здесь торчит, вон за тем столиком.

Килиан поднял бокал.

— За искусство и все прекрасное вообще!

Принесли еду. Собеседники поддерживали светский разговор о ходе войны, о том, как вести дела в смутное время и, наконец, о катастрофическом решении Гитлера вторгнуться в Россию, где ежедневно гибли десятки тысяч немецких солдат.

— Русским и пули не нужны, — говорил Килиан. — Непогода и голод выполняют за Советы всю черную работу. Кроме того, реальная угроза исходит не с востока, а вовсе даже с юга. Американцы уже в Северной Африке. Если они захватят Италию, откроется новый фронт, и англичане с американцами смогут нанести нам удар в самое слабое место. — Полковник покачал головой. — Разумеется, я не единственный, кто так думает. — Он не мог сказать большего, не переступая незримой черты. — Здесь так остро ощущаешь свою бесполезность…

— Можно только гадать, чьи мозоли вы отдавили, раз вас пихнули на такую унылую канцелярскую работу.

Судя по голосу, Вальтер был весьма впечатлен.

— Боюсь, самые высочайшие, — признал Килиан. Оба хмыкнули и откинулись на спинки стульев, потягивая коньяк.