Хранитель Мечей. Странствия мага. Том 1

Однако они её не достигли. Кто-то из стрелков в панике швырял оружие наземь, кто-то, напротив, разряжал его, целясь в неподвижных Фесса, Прадда и Сугутора, но стрелы каким-то диковинным образом до целей не долетали, вспыхивали и горели в воздухе, в том числе и стальные болты тяжёлых самострелов.

А перед глазами Фесса с болезненной резкостью вдруг возникла картина заснеженного зимнего поля, гордый всадник в броне с вычеканенным василиском, сжавшаяся впереди кучка из примерно полутора сотен врагов, летящие навстречу ему, Фессу, длинные и меткие стрелы, что вот точно так же вспыхивали и горели ещё в полёте, словно натыкаясь на невидимый пламенный купол.

А он словно наяву ощущал острые грани Искажающего Камня в своей руке. И это воспоминание резало, подобно клинку – то, от чего он бежал, настигало, настигало, настигало, он слышал издевательский хохот масок у себя за спиной… Впрочем, почему же за спиной? Вон они, в первых рядах толпы, надменный Эвенстайн, картинно положивший руку на эфес, и плечистый, словно медведь, Бахмут, со здоровенным посохом в руках, которым умелый боец отобьётся и от нескольких мечников…

Они смотрели прямо в глаза Фессу. И откровенно смеялись ему в лицо. Всё было понятно. Они таки нашли способ обойти его заклинание, отрезавшее его от собственной памяти и прошлого, того самого прошлого, что хранило в тайне место, где пребывали Мечи.

А неупокоенные уже вырвались с погоста, полезли вперёд, вытянув жуткого вида руки-грабли, нагие костяки или местами ещё покрытые гнилой, разлагающейся плотью, разинув рты, усаженные нечеловечески длинными и острыми зубами, словно у волков. Неупокоенным всё равно, кого убивать – на пути к подъявшему их стояла плотная живая стена, а это значило, что её, то есть стены, просто не должно существовать, и этим всё сказано.

Искажающий Камень… реликвия, вынесенная Фессом из пылающего Мельина,[4] страшное оружие в умелых руках, то, от чего здесь, в Эвиале, не должны знать ни защиты, ни спасения, в каких же безднах ты пребывал доселе, где прятался, с тем чтобы в нужный момент явиться на помощь своему хозяину, хотя, видят всемогущие бездны, хозяин отнюдь не желал этого!

Фесс скосил глаза – да, в ладони холодно светился зелёным Искажающий Камень. Воля Фесса вызвала его из неведомых глубин Межреальности, и в этой части, можно сказать, план масок удался полностью.

Но даже Искажающий Камень не в силах был порвать сковывавшие некроманта цепи. Или, вернее сказать, мог, но каждое его использование, каждое почерпывание Силы из прошлого означало очередную победу масок и поражение его, Фесса. Проклятье, он предпочёл бы уже сейчас собственное прозвище, полученное в этом мире, – Неясыть.

Да, он предпочёл бы вновь стать Неясытью, отказаться от себя уже окончательно – если ценой, скажем, за вернувшуюся ловкость в обращении с оружием станет потеря Мечей.

А неупокоенные были уже рядом. Толпа с воем бросилась в разные стороны, никто не дерзнул заступить им дорогу – Этлау с искажённым лицом так и стоял на своём помосте, по-прежнему пытаясь вернуть себе власть над своим загадочным амулетом, а его инквизиторы уже бежали, и поступали совершенно правильно – обычное оружие против тех же зомби помогает мало, а мало кто из соратников Этлау мог похвастаться знанием магии, достаточным, чтобы противостоять неупокоенной орде.

Конечно, бежали не все. Фесс лишний раз мог убедиться, что в Инквизиции служат отнюдь не только трусы, мучители, палачи и кровавые властолюбцы. Некоторые инквизиторы не бежали. Напротив, собой закрывали детей и женщин; некромант чувствовал пошедшую в дело магию Спасителя, слишком, увы, слабую, чтобы противостоять его собственному разрушительному заклинанию.

Несколько зомби даже упали, сложились кучками пылающих костей и плоти, один совсем молодой инквизитор выхватил из такого костра длинную, горящую с одного конца берцовую кость – она пылала странным ослепительно белым пламенем, разбрасывая во все стороны снопы столь же белых искр – и сам ринулся в наступление. Он успел поджечь четырех неупокоенных, прежде чем его самого сграбастали сзади и в один миг разорвали на куски.

Как ни странно, атакующие зомби оставили совершенно без внимания самого главного из инквизиторов – отца Этлау, застывшего, подобно сакраментальному соляному столпу, на краю судейского помоста. Лицо преподобного экзекутора потемнело от прилива крови, он словно изо всех сил старался справиться с неподъёмной тяжестью.

И не побежал ещё один человек – молодой маг Воздуха по имени Эбенезер Джайлз, о котором, похоже, все забыли в воцарившемся безумии.

Над его головой засветился неяркий голубоватый нимб, и огненная плеть молнии хлестнула по наступающей толпе мертвяков; и такова оказалась сила первого удара, что зомби просто разорвало на части. Так, наверное, начинал свой знаменитый последний бой несказанно более могущественный маг Фрегот Готлибский; и, наверное, Джайлза ждал бы такой же конец, если бы…