Хранитель Мечей. Война мага. Том 3. Эндшпиль

При этом Мегана могла бы поклясться, что никакими «воинскими искусствами» здесь не занимаются. Девушки подолгу возились в монастырских садах, ухаживали за хрустальной чистоты прудами, где неторопливо и с достоинством закладывали круги пойманные живыми морские обитатели самого причудливого облика и окраса; послушницы проводили тихие часы в богатой библиотеке, изобиловавшей редкими инкунабулами, которой позавидовал бы даже заносчивый Ордос; выстаивали службы, слаженно и вдохновенно выводя хором замысловатые песнопения, восхвалявшие Спасителя.

Настоятельница, разумеется, не забыла о знатной пленнице. Дважды в день посыльная монашка осторожно скреблась в дверь – хозяйка обители требовала заблудшую дщерь Спасителя к себе.

Разговоры оказались долгими. Мегана полагала, что её станут «вразумлять», забрасывая цитатами из Священного Предания; однако её собеседницу больше интересовало творящееся «на большой земле» – в Аркине, Эбине и Ордосе.

«Ты тоже оказалась здесь не своей волей, – думала Мегана, стараясь отвечать как можно цветистее. – Наверное, некогда ты действительно была тверда верой, а ныне осознала свою силу. Тебе тесно здесь, власть над полчищем серых мышек приелась. Иначе ты не расспрашивала б меня с такой придирчивостью о том, как народ воспринимает святых братьев…»

В остальное же время от Меганы требовалось всего лишь регулярно, утром и вечером, совершать моления, всякий раз подробно перечисляя свои прегрешения против Святой матери нашей, Церкви Спасителя, и посещать общие службы. Чародейка скрипела зубами, но поднимать открытый мятеж не спешила. Слишком мало она ещё успела узнать об этом месте.

Волшебница по-прежнему могла лишь догадываться, какое сегодня число или месяц. Здесь, на юге, стояло постоянное лето; а монашки, понятное дело, от ответов старательно и вежливо уклонялись.

Кормили Мегану на убой; златошвейки сработали ей несколько сменных платьев, скромных, но идеально скроенных. Мягкие сапожки, тоже сшитые местными мастерицами, подошли с первой примерки – таких удобных у Меганы никогда не водилось, хотя обувь она заказывала лучшим умельцам Эбина.

Её умело вывели из большой игры, признавалась себе Мегана, досадливо морщась и вспоминая банальные строчки о «золочёной клетке». Правда, она так и не смогла понять, почему Этлау потребовалась именно такая – гораздо проще упечь дерзкую волшебницу в самое глубокое из аркинских подземелий, после чего испробовать на ней весь богатейший арсенал пыточных средств, составлявший законную гордость Святой Инквизиции.

Однако он этого не сделал. «Почему, отчего?» – терзалась волшебница, не находя ответа. Лишённая магии, она оказалась совершенно беспомощна.

Конечно, Мегана думала о побеге. Постоянно, каждодневно, ежечасно.

Подкупить стражу. Устроить подкоп. Выбраться на свободу в чанах с отбросами или переодеться кухонной служкой – все эти способы, о которых Мегана многократно читала в книгах, здесь не годились. У золочёной клетки оказались поистине стальные прутья.

Дни проходили за днями. Мегана старательно выполняла всё положенное и ждала. «Ждала чуда», наверное, сказал бы иной сочинитель; но волшебница в чудеса не верила с детства. Она знала, что ни одна тюрьма не идеальна, особенно та, где заключённых не держат круглые с Утки в наглухо запертых подземных камерах, никуда и никогда не выпуская. Рано или поздно здешняя мать настоятельница окажется жертвой собственной самоуверенности. Не сможет не оказаться.

…Мегана исправно молилась Спасителю, как того требовали её тюремщицы. Зачастую даже искренне – когда, несмотря ни на что, просила о спасении одного своенравного и дерзкого мага, ректора Академии Высокого Волшебства.

Дни шли. Мегана ждала.

Глава четвёртая

Холодный ветер яростно дул прямо в лицо, завывал на острых гранях врезавшегося далеко в море утёса. На самом краю, над жутким, заставляющим леденеть душу обрывом застыла человеческая фигурка в развевающемся плаще, хлопающем, словно парус. Распущенные волосы стлались языками вырвавшегося на свободу пламени. В поднятой правой руке фигура сжимала тонкую шпагу с необычным, богато украшенным рубинами эфесом.

Клара Хюммель, боевой маг по найму, чьё слово, как известно, больше жизни. Она добыла вожделенные Мечи. Рождённые под небом Мельина Драгнир и Иммельсторн, Алмазный и Деревянный, проклятие своего родного мира, выкованные кровью и ненавистью сошедшихся в смертельной схватке народов. Осталось совсем чуть-чуть, самая малость – вручить Мечи тому, с кем она, Клара Хюммель, заключила честную сделку.

Падший. Падший бог, подписавшийся именем Ямерта. Именем, заставившим архимага Игнациуса потерять разум от ужаса и накинуться на неё, Клару, пуститься за ней в погоню и почти настичь где-то на границе Мекампа и Эгеста.