Хранитель Мечей. Война мага. Том 4. Конец игры. Часть 2

«Сейчас, именно сейчас, верная Эйвилль, один очень глупый человек, мнящий себя магом, некромантом и прочее, прочее, прочее, довершает наш план в Эвиале. Последняя преграда, ещё сдерживающая Спасителя, падёт в считаные мгновения. После этого ты, верная, увидишь поистине невообразимое зрелище. Зрелище, что заставит померкнуть даже давнюю битву за Хединсей, в коей, как ты справедливо заметила, мы, Дальние, потерпели поражение. Что ж, мы ничего не забыли, но, в отличие от многих других, кое-чему научились. Немного терпения, верная, и тебе будет явлена наша победа».

Эйвилль промолчала. Нетерпение вновь овладевало всем её существом. «Кровь богов!» – стучало в висках, перед глазами начинало мутиться.

«Ты, конечно, создашь свою державу, великая Эйвилль. Мы не сомневаемся в твоём успехе и всегда придём тебе на помощь. Вот увидишь».

– Я тоже не сомневаюсь, – прошептала вампирша.

«Внизу», перед ней, огромный иссиня-чёрный шар Эвиала качнулся, по воронёной глобуле прошла мгновенная дрожь – от полюса и до полюса.

«Один очень глупый человек довершает наш план в Эвиале…»

* * *

Впереди – только мрак. За спиной – полыхание молний.

Восемь стремительных живых стрел отвесно падают в нескончаемый провал опрокинутой пирамиды. Бесчисленные ярусы вроде бы сближаются, но никак не могут сойтись. Сколько их уже осталось позади? Тысячи, десятки тысяч? И сколько труда неведомых рабов ушло на это титаническое строение? Полноте, да строение ли?..

Семь драконов из последних сил держат строй, собой закрывая восьмую, Аэсоннэ, на чьей спине сидит, сжавшись в комок, некромант Фесс.

В охватившей глубины темноте виднеется лишь один зеленоватый огонёк – падающее тело Салладорца. Поражённый в спину магическим клинком, великий маг, тем не менее, ещё жив – или же жизнь в нём кто-то старательно поддерживает.

Пальцы Фесса сомкнулись на острых гранях Аркинского Ключа. Последняя надежда. Салладорец обманул и обыграл всех – или почти всех. Однако великий чародей не предусмотрел, что в Эвиале окажется некто, самое меньшее не уступающий ему если не силой, то, по крайней мере, подлостью.

«Долго ли ещё, некромант?!» – Это Чаргос. Драконы едва держатся, все изранены, за каждым – кровавый шлейф. А пирамида всё не кончается, и неисчислимые ярусы продолжают изрыгать пламя в дерзкую кучку вторгнувшихся.

Долго ли ещё, некромант?!

Хотел бы я сам найти ответ…

Аркинский Ключ – в руке. Тело Салладорца – совсем рядом.

Тёмные Шестеро, не пора ли вам вспомнить о нашем уговоре?!

Нужные слова сами выстраиваются в сознании.

Ведь опрокинутая пирамида – не бездонна. Где-то она обязана перейти в Чёрную яму. Где-то впереди обязан ждать Уккарон с остальными пятью сородичами.

Кто может положить предел бесконечному?

Тот, кто скажет: «всё!».

Опрокинутая пирамида и Чёрная яма – они едины. Где кончается одно и начинается другое – зависит только от тебя.

«Давай, папа, давай!» – визжит Аэсоннэ.

Но Уккарон сказал – призвать Тёмную Шестёрку лишь в момент величайшей нужды, когда враг уже почти одержит верх. Конечно, хозяин Чёрной Ямы, страж перехода не станет колебаться, если надо, он принесёт в жертву всех, и даже себя. Драконы-Хранители для него такая же мелочь, как и ползущий лесной тропкой жук, один из миллионов.

Нет, некроманту надо схватиться с Салладорцем один на один. Несмотря на то что великий маг едва жив, силы у него хватит на добрый десяток таких, как Фесс.

«Настигни его, Рыся!»

Драконица застонала, некроманту почудилось – он слышит треск её рвущихся мускулов.

Однако она таки вырвалась вперёд, оставив позади прикрывавших её остальных драконов. Фесс потянулся, ещё и ещё – пальцы вцепились в край одеяния Салладорца – подтянуть неожиданно тяжёлое тело ближе… ближе… ближе…

Крик Аэсоннэ.

Слепящая плеть молнии.

Невидимые когти впились Фессу в щёку, разодрали плоть и сорвались.

Тьма.

Свет.

Он режет плотно сжатые веки, словно нож рыбака, раздвигающего створки раковины-жемчужницы.

«Отец!» – безмолвный крик.

Есть опора. Он садится.

Только сейчас Фесс осознал, что в ушах не свистит ветер, а бесконечные ярусы опрокинутой пирамиды словно бы раздвигаются в стороны, уступая место серому полумраку, плацдарму ночи перед наступлением тьмы или же наоборот – первым бастионам рассвета, первым полкам зари, врубившимся во вражеский строй.