Хранитель мира

Слишком много людей тогда погибло не от магии пришельцев из Феерии, а от рук разбушевавшихся мародеров, решивших в период ослабления власти, что их час настал. И многие, очень многие банды целиком или большей частью состояли из «пылесосов» — так стали называть людей, прочно и плотно сидящих на появившемся в те годы новом мощном наркотике, «эльфийской пыли». Сушеная и перемолотая трава Феерии, частенько произрастающая в окрестностях сидов, давала людям странные и весьма привлекательные возможности, взамен резко повышая их агрессивность и ухудшая способность здраво рассуждать и оценивать опасность.

Сейчас, после того как чутье подсказало ему сущность Владислава, Артур перестал изумляться его неожиданной выходке и повышенной Злобности. Для любителей «пыли» подобное поведение было вполне нормальным. Непонятным оставалось только одно: какого черта его сестра общается с этим типом, причем настолько плотно, что даже пригласила его на эти посиделки? Для себя Артур решил, что, как только гости разойдутся, Аленка получит грандиозный втык по этому поводу.

Впрочем, и не только по этому. Соглашаясь на праздник, устраиваемый шестнадцатилетней девочкой, Артур никак не рассчитывал, что гости будут пить водку, курить в квартире, полезут в драку… Данные обстоятельства ему категорически не нравились, особенно если учесть, что праздник устраивала его сестра и все гости были приглашены ею же. Похоже, с его уходом тетя Лена, увлекшись своей работой, существенно запустила воспитание Аленки. С этим надо было что-то делать.

Однако не сейчас. Короткий перерыв на размышление и обдумывание полученных сведений, который он себе позволил после первого куплета, уже подошел к концу, и чутье вновь подсказывало нужные слова, так и рвущиеся из уст:

Хотел бы стать ты колдуном,
Затем и «пыль» курил.
Но, слава богу, для тебя
Закрытым путь сей был.
Однако ж ты не унывал.
Ох, жалко, аж до слез
Беднягу черного кота,
Что в жертву ты принес.
Поверь ты мне, глупец, поверь,
Что кошки — ни при чем.
И сколько их ты ни сожги,
Талант не обретешь!

В восприятии слушателей этот куплет был намного слабее. Ну правда, что такое муки всего лишь какого-то кота по сравнению с несущей угрозу для людей «эльфийской пылью»? Но то — для окружающих. Для Артура же, перед которым благодаря заработавшему на полную мощь чутью данный эпизод жизни его оппонента предстал во всем своем ужасе, это было далеко не так. Для Артура. И для его противника.

Чистота, вложенная бардом в простенький, едва рифмованный стишок, обрушилась на бедолагу, буквально погребая его под муками разбуженной ею совести, жалости к замученному животному и презрения к себе за совершенный поступок. Обрушилась и раздавила, оставляя слабый, ревущий, не стесняясь своих слез, комок, сжавшийся на полу у стола.

Вид его был столь жалок, что невольно Артур посочувствовал своему противнику. Чистота — это лекарство. Лекарство для душ. Но при передозировке любое снадобье, сколь бы целительным оно ни было, может стать ядом. Сейчас бард предпочел бы завершить свою атаку, но увы. Древний ритуал требовал нанести завершающий удар, и все, что он мог сделать, это лишь слегка смягчить его силу. Старательно подбирая слова, Артур начал последний куплет:

Когда ж ты понял, что талант,
Увы, не для тебя
И Силы нет в твоих словах,
И Власть — не суждена,
Тогда избрал ты путь другой:
Не мне — так никому!
И в «крестоносцев» алый строй
Решился ты шагнуть.
Ты принят там — молитвы, бой
И слово патриарха…
Достиг немалого — герой?
Ой, полно баловаться…
Скажи, а знают ли твои
Соратники и други,
Что «пыль» ты куришь каждый день,
Спасаясь тем от муки?
Скажи, скажи, кому душа
Твоя принадлежит?
Лишь «пыли».
В «пыли» для тебя и бог и дьявол скрыт!

Завершающий удар. Артур отвел глаза, не желая смотреть на хнычущее нечто, скрывшееся под столом, чтобы избегнуть ненавидящих и презрительных взглядов. Голова у него кружилась и болела, резко ухудшилось самочувствие — верный признак того, что он вплотную приблизился к пределу «допустимого зла», дозволенного бардам. Утешало лишь то, что за видимым злом скрывалось и доброе дело. Как бы ни было сейчас плохо его противнику, вскоре лишняя Чистота развеется, ослабив терзающие его сейчас муки совести и одиночества.