Хранитель рода государева 5

Тем более в Ватикане, где Папы сменяются с завидной регулярностью, а ни одна из коалиций не может долго удерживать престол, начиная внутреннюю грызню.

Вот во время одной из таких заварушек к власти пришёл человек, имеющий много вопросов к ордену Псов Господних. И в частности, к Якову Моисеевичу.

Хоть последний и пытался всячески скрывать свою семью, вывезя их в другую страну, изменив имена и вообще предприняв все возможные меры безопасности. Но ему не удалось уберечь их.

Новости о смерти семьи застали его уже здесь в России. В то время он скрывался в небольшой деревушке под Одессой. Всячески стараясь увести ищеек Ватикана по своему следу.

— В то время я был молодым глупцом, который думал, что делает богоугодное дело. Настоящим фанатиком, который не видел реальной картины. Но после гибели семьи я прозрел. Прозрел и понял, что практически всё духовенство не имеет к господу никакого отношения. Они просто проталкивают свои интересы, наживаясь на многочисленной пастве.

Смерть семьи стала для меня страшным ударом. От которого я не смог оправиться и по сей день. Но тогда я не мог себе позволить горевать. Я должен был отомстить.

Прекрасно зная всех виновных. Я отправился в Ватикан. Обмануть ищеек, отправленных на мои поиски, не составило никакого труда. Да и среди всех служб Ватикана у меня осталось много старых друзей, которые были обязаны мне.

Уже оказавшись на месте, я смог сколотить вокруг себя небольшой отряд и выждав нужный момент, нанёс удар. Ты когда-нибудь слышал о годе безумия? — спросил Шмейхельман.

Естественно, я слышал. Об этом было написано во всех учебниках по истории. Время, когда католическая церковь осталась полностью без духовенства. На очередном конклаве состоялось невиданное до этого нападение.

Против духовенства поднялась вся охрана. Было применено какое-то невиданное до того момента оружие. Что это было никто не знал. Но больше сотни сильных одарённых не смогли справиться, практически с равным количеством слабосилков.

— В тот день я выгорел практически дотла. Но смог заблокировать силы, всех собравшихся на конклаве. Я был грандом, а сейчас моих сил едва хватит, чтобы показать результаты второй ступени.

После конклава я больше восьми лет, не мог касаться силы. Она была при мне, но просто не отвечала.

Яков Моисеевич тяжело вздохнул и уставился на свои руки. Даже не представляю, каково ему было эти восемь лет. Отец с дедом на короткий срок блокировали мой дар и мне казалось, что у меня отрубили руку, а тут такой срок.

Собравшись с мыслями, портной продолжил.

— Благодаря хаосу, начавшемуся в Ватикане, я смог выбраться из страны и начал скитаться по всей Европе, тщательнейшим образом заметая следы. Последней моей остановкой стала империя. К тому моменту в живых уже не осталось никого, кто смог бы опознать меня. Мне пришлось очень сложно без дара, но я справился.

Средств, имевшихся у меня, вполне хватило на покупку небольшого помещения и открытия в нём ателье. Ну а дальше, ты и сам всё прекрасно знаешь. — закончил свой рассказ Шмейхельман и растёкся по стулу, словно из него выдернули стержень, что поддерживал портного до этого момента.

Он сразу же постарел, словно этот рассказ отнял у него сразу лет десять. Глубокие морщины, которых до этого момента не было даже видно, прорезали лицо портного. Под глазами появились тёмные круги, а руки начали трястись.

Да эта история будет покруче любого фильма, что я видел. Неудивительно, что она так вымотала Якова Моисеевича. Который, несмотря на всё случившееся с ним, ни разу не поменял своего имени. С одной стороны, очень глупый поступок, а с другой — заставляющий его уважать.

— Яков Моисеевич, слова по поводу моей команды остаются в силе и я хотел бы видеть вас там. Даже если в качестве простого портного. Вот, возьмите в этом конверте пятьдесят тысяч. Это долг и предоплата, за следующие вещи. Можете остаться и работать здесь, я обо всём распоряжусь. А если хотите, я попрошу охрану, и они сопроводят вас домой.

— Если можно, сегодня я хотел бы остаться здесь. Воспоминания заставили меня вернуться в то ужасное время. Время, когда я боялся оставаться один.

В этот момент дверь в комнату открылась и в неё прошмыгнула Маша, тут же подбежавшая к Якову Моисеевичу.

Малышка положила свою ладошку, на трясущуюся руку старика и вопросительно посмотрела на меня.

— Папа, можно дедушка сегодня поиграет со мной?

От этих слов старый портной снова вздрогнул, а из глаз у него потекли слёзы.

Я лишь кивнул Маше и поднявшись пошёл на выход.

— Читер присмотри за Машей. — распорядился я.

Меня тут же подхватила под руку Даша и мы отправились в нашу комнату.

По дороге встретил Рудольфа Валентиновича и попросил, чтобы покормили портного. Сам я совершенно не хотел есть и чувствовал себя ужасно вымотанным. Сейчас мне хотелось только спать.

— Это отличный выбор. Доверяй Якову Моисеевичу, чтобы не произошло. Ты у меня самый сильный, ничто не должно выбивать тебя из колеи. Вместе мы справимся с любым ударом. Положись на тех, кто находится рядом с тобой. — сказав это, Даша поцеловала меня и обняв засопела.