Хранитель сада

— Если вы имеете в виду Берчвуд, то я работала над его реставрацией.

— Я не знаю, как это место называется. Большое елизаветинское угодье на расстоянии двух миль отсюда.

Она кивнула.

— Верно. Как мне кажется, вы хотите все повторить у себя? — спросила она ледяным тоном.

— Нет, — ответил он, чуть улыбнувшись, и с легкостью парировал ее укол: — Там все очень большое. Я хочу восстановить прежний дизайн Эвелинга, включая и среднюю часть. Сделать симметрично, все четыре угла одинаковые. А вот среднюю часть я не могу понять. Она кажется неполной.

Он подвинул к ней фотографии.

— Посмотрите.

Она внимательно вгляделась, как изначальная, образующая квадрат живая изгородь то прерывается, то появляется.

Было похоже, что...

— А не было ли там лабиринта? – задумчиво спросила она.

— Что? — Он склонился к фотографиям.

— Разве там не могло быть лабиринта? Такое было принято — возможно, в центре его размещался фонтан. Здесь и отметина есть.

Они тщательно разглядывали фотографии, наконец он поднялся.

— Может, выйдем и взглянем?

Они вышли через тяжелую дубовую дверь в ароматный воздух теплого апрельского дня, и Джорджия сделала то, что умела делать лучше всего: она неподвижно стояла и смотрела вокруг, видя, что происходило здесь много лет назад. Ей слышались крики детей и смех женщин под деревом в конце дорожки, хруст гравия под ногами прогуливающейся пары.

Она чувствовала запах цветов: старых роз, и жимолости, и желтофиолей; травы, измятой ногами и длинными, широкими юбками из красного муслина; легкого тумана от фонтанных струй, охлаждающих жаркий летний воздух.

— Что-то представляете себе? — пробормотал Мэтт.

— Да, — ответила она, глядя на него смеющимися глазами. — О, да. Это чудесно: так мирно и красиво и так спокойно, а в сарае только запряженный лошадьми экипаж.

Он криво усмехнулся.

— Поделом мне. Так что, займетесь этим?

— Чем?

— Садом. Если бы я попросил вас, смогли бы наметить его перепланировку? Возможно, предложить схему посадки растений для центральной клумбы и посоветовать насчет фонтана. И потом, там еще есть розарий.

— Розарий? — переспросила Джорджия, недоумевая, на какое время он хочет задержать ее сегодня. То, что он небрежно перечислил, подразумевало недели две работы!

— Да. Очевидно, вокруг всего партера был розарий, около стены и в конце за регулярным садом. Хорошо бы найти изначальные виды роз, которые были здесь, и посадить их, если это возможно. Может быть, их и достать нельзя.

— Многие можно, — заверила она его, размышляя, как сказать ему, что ее время выйдет еще до того, как она возьмется за лист бумаги. Даже если она снова приедет на весь завтрашний день, они едва успеют наметить основной рисунок регулярного сада и взглянуть в справочнике на некоторые розы, и ей уже нужно будет уезжать, чтобы уложить детей спать.

— Я хорошо понимаю, как вы заняты, — начал он, предугадывая по крайней мере одну из ее проблем. — Я знаю, что через год у вас выставка в Челси и много работы в связи с этим, что есть и другие контракты на подходе, но если вы все-таки чувствуете, что могли бы выделить немного времени...

— Чтобы сделать все как следует, потребуется много времени, — услышала она свои слова, сказанные без учета последствий. У нее же нет времени, о господи! Но она продолжала: — Мне бы хотелось тщательно порыться в архивах, может быть, смогу отыскать планы посадки растений или что-нибудь подобное. А у вас в доме есть старые документы? Счета за растения, например?

Он задумчиво кивнул.

— Есть старые бумаги. Я по-настоящему не просматривал их. Есть книга, правда старая, в коричневом кожаном переплете, в ней что-то о саде. Я думал показать ее вам.

Джорджия насторожилась.

— Коричневая книга? — уточнила она медленно. Не может этого быть. Неужели в саду работал сам великий Хэмфри Рептон?

— Да. Идемте в дом, я покажу вам. Она в библиотеке.

Он открыл шкаф, вытащил книгу и вручил ей прямо в руки. Она благоговейно открыла ее, потом потрясенно посмотрела на него.

— Вы знаете, что это? Он покачал головой.

— Нет. Надеялся, вы мне скажете.

Ее губы медленно растянулись в улыбке. Охватившее возбуждение совершенно вытеснило воспоминания об ужасном полете.

— Это Красная книга, записи Хэмфри Рептона о работе, которую он вел здесь в тысяча восемьсот шестом году. Мэтт, это так увлекательно! Она расскажет вам об этом партере от начала до конца. Я совсем не нужна вам, здесь все есть, каждое растение и план!

С неохотой она протянула ему книгу.

— Держите. Она очень ценная. Будьте аккуратны с нею, очень многие из подобных книг были уничтожены.

Он взял книгу, не спуская с нее глаз, и рассеянно положил на стол рядом с собою.

— Кто-нибудь говорил вам, как вы красивы, когда у вас загораются глаза?

Джорджия сглотнула и вдруг огорчилась, что книга появилась на свет. Без нее она могла бы растянуть работу здесь на несколько недель, даже месяцев. А теперь ей ни к чему оставаться в Эделинге, если не считать простого желания быть рядом с этим мужчиной, от которого, как ей подсказывал здравый смысл, пора бежать со всех ног.