Хранитель сокровищ

– Не хочешь ли ты сказать, что единственного мужчину она увидела в этом грубоватом колючем молодом человеке, который отказывается признать нас бабушкой и дедушкой? – усмехнулась Леона.

– Все может быть, – ответил муж. – Уверен, тебя бы это порадовало.

Обдумывая слова мужа, Леона опустила глаза на сложенные на коленях руки.

– Я каждый день благодарю Бога, за то, что он подарил нам это прелестное дитя, – отозвалась она. – Я была бы более чем счастлива, видеть Элизабет замужем за нашим внуком.

– И все-таки вижу, ты чем-то озабочена, – заметил Хейворд.

В глазах Леоны была нескрываемая тревога.

– Ты заметил, как Пейтон смотрит на Элизабет, когда думает, что за ним никто не наблюдает?

– Он смотрит на нее, как любой молодой человек на понравившуюся женщину, – ответил герцог.

– Нет, он поедает ее глазами, как голодный тигр молодого ягненка, – обеспокоено заметила Леона.

– Да и я в свое время посматривал на тебя точно так же, моя дорогая, – с улыбкой ответил Хейворд.

Герцогиня изящным движением руки отмахнулась от слов мужа.

– Здесь, совсем другое, – возразила она. – Наш внук воспитан так, что не станет брать во внимание чувства девушки. Как ни печально сознавать, но наш Пейтон, – далеко не джентльмен. Ты не боишься оставлять его наедине с Элизабет?

– Элизабет уже не наивная девочка, моя дорогая, – ответил герцог. – И не какая-нибудь деревенская дурочка. С того дня, как она впервые оказалась в свете, вокруг нее увивается целый рой поклонников, но она их всех держит на расстоянии.

– Но ни один из этих молодых людей не рос в семье индейцев. – Герцогиня многозначительно подняла бровь. – Надеюсь, мне не надо напоминать, в каком еще месте он получил воспитание?

Хейворд понял, куда клонит дальновидная супруга.

– Если что-то между ними и произойдет, мы можем быть уверены, что Пейтон поступит, как благородный человек.

Леона не сразу догадалась, что имеет в виду муж.

– Но Элизабет не какая-нибудь овечка, чтобы с ее помощью заманить тигра в клетку, – попробовала возразить она.

– Конечно, нет, – согласился Хейворд. – Я люблю эту девочку, как родную дочь. – Он прислонился к оконному переплету и добавил: – Никак не перестаю думать, как бы убедить Пейтона остаться. Я ведь говорил тебе, что он намерен провести здесь только полгода, да?

– Да, конечно, помню, – задумчиво ответила Леона.

– И даже после этого, тебе не хотелось бы видеть этих молодых людей мужем и женой? – спросил герцог.

Герцогиня тяжело вздохнула.

– Да, хотелось, чтобы так оно и вышло. Но в облике нашего внука есть что-то дикое и непокорное. И чтобы приручить его, нам потребуется время.

Хейворд подошел к жене и, склонившись над ней, сказал:

– Не забывай, моя дорогая, любовь способна творить чудеса. – Он нежно погладил ее по щеке и прибавил: – Вспомни лучше, с какой легкостью ты приручила меня.

– Но тебя же не воспитывали в диких условиях, – отмахнулась от мужа герцогиня.

Хейворд поцеловал кончик ее носа.

– Вот увидишь, дорогая. Очень скоро наш внук, будет есть с руки Элизабет.

Элизабет украдкой покосилась на Макгрегора, который, плотно сжав губы, угрюмо смотрел перед собой. Он казался таким сердитым, что она боялась поплатиться головой за одно неудачное слово. И все-таки она собиралась сейчас сказать то, что определенно не понравится Макгрегору. Но, чем быстрее, тем лучше.

– Мистер Макгрегор, мы должны с вами поговорить, – начала, наконец, Элизабет и приостановилась.

Эш вопросительно посмотрел на нее и с усмешкой спросил:

– Вы так считаете?

– Да, – решительным тоном подтвердила девушка.

Она старалась казаться спокойной и холодной, хотя в душе кипел вулкан. Помолчав немного, Элизабет собрала в кулак всю свою выдержку и приготовилась произнести речь, которую продумала с утра.

– Поскольку Марлоу решил оставить меня вашим учителем, – начала она, – я думаю, мы должны забыть о вчерашнем вечере и вести себя так, словно ничего не было.

Свежий ветерок перебирал зеленые листья высокого вяза, под которым они стояли.

– Вы хотите сказать, что мы снова будем вести себя, как две пантеры? – уточнил Эш.

– Я думаю, мы могли бы сделать наши отношения более ровными и сердечными.

– Как красиво вы говорите, – усмехнулся Эш.

«Да как он смеет говорить со мной в подобном тоне! – возмутилась в душе Элизабет. – Ну и нахал!»

– Вы можете предложить что-то другое? – спокойно спросила она.

Отвернувшись, Макгрегор разглядывал лоскутный ковер из цветущих азалий, раскинувшийся среди сада.

– В том-то, черт возьми, и вся беда, – с досадой произнес он. – Другого выхода у нас просто нет.

«У них не будет и будущего, по крайней мере, этот человек о нем не задумывался. Ну и упрямый же он осел!»

Элизабет повернулась и пошла по дорожке вдоль небольшого склона, где заманчиво пестрели цветы. Подойдя к высоким кустам, она остановилась.