Хранитель Виртуальности

— И я серьезно. Следующие три-четыре месяца ты должна смертельно бояться изнасилования. И если такое произойдет, вначале кричать и царапаться, потом безутешно плакать. Естественно, насильников следует пометить и потом убрать — карту девственности мы разыграем несколько позже, и не нужно, чтобы кто-то мог поставить под сомнение твою сексуальную добропорядочность. Хочешь потренироваться?

— Нет. Я достаточно насмотрелась видиков, чувство страха уже освоено, плакать я тоже умею. Думаю, справлюсь. А у тебя какие новости? Я же вижу, что-то произошло!

— Произошло, доца. Меня кто-то заказал, и сегодня утром я получил пулю в лоб.

Я кратко пересказываю перипетии сегодняшнего дня. Дочь внимательно слушает и изредка кивает.

— Ты все сделал правильно, — одобряет она мои действия. — Нужно теперь только выяснить, кто это — сатанисты или коллеги установщика. Боюсь, покушение на твою жизнь — не последнее. И это говорит о том, что ты — настоящий Оловянный шериф!

Мне приятно слышать похвалу из уст дочери. А еще приятнее то, что она не стала строить никаких предположений относительно третьего варианта, на который намекнул предок. И правильно: умножать число сущностей сверх необходимого нерационально, это теперь даже обыватели знают.

— Доца, а что у тебя с гимнастикой и танцами? Ты уделяешь?

— Да, конечно. Через неделю соревнования на первенство района. Тренер очень хотел бы, чтобы я выступила. У меня, говорит он, фигура и движения столь совершенны, что я могу соперничать с компьютерной моделью идеальной гимнастки, призовое место гарантировано.

— Но ты…

— За день до соревнований заболею.

Основной принцип хранителей — не высовываться. Мне даже неловко становится от того, что я задал такой глупый вопрос Хранителю с огромным стажем.

— Значит, ты уже прекрасно владеешь своим телом. Быстро это у тебя получилось…

— Ничего, наберешься опыта — и у тебя период адаптации сократится, утешает меня дочь.

— Надеюсь. Я тебе еще нужен?

— Пока нет. Можешь отдыхать.

Наконец-то. Отдых мне действительно не помешает. Я в отличие от дочери не могу держать себя в форме месяцами и даже годами. Именно поэтому дочь со временем станет или женой президента какой-нибудь развитой страны, или даже премьер-министром. Все, о чем мечтаю я, — это вилла в горах, шезлонг на берегу говорливой речушки и мобильный терком на столике рядом. Можно и без него, конечно, но — только после завершения Функции.

Я возвращаюсь на кухню.

— Ну, женушка, как твои голубцы?

— Сгорели. Я задумалась, расслабилась, и…

— Очень плохо. Скверно не то, что сгорели голубцы, а что ты спонтанно теряешь форму. Вдруг и завтра, во время свидания с боссом, ты задумаешься?

— Этого не произойдет, дорогой! — пугается жена.

— Будем надеяться. Не забудь включить камеры.

— Конечно, дорогой!

Все-таки сказывается, что у жены недостаточно высокий КА. То одно не так сделает, то другое не этак. Но, как говорится, взялся за гуж — не говори, что не дюж. Я ее наставник, я и отвечаю за все. Зато и успех ее будет больше моим, чем ее. А в том, что успех будет, я не сомневаюсь. Когда бы не Елена, — что Троя вам одна, ахейские мужи? Обыватели так падки на сексапильных баб, что последние могут делать с ними все, что захотят.

И очень часто — все, что нужно для успеха Функции. Потому что формировать красавиц мы научились в совершенстве. И если в Управлении я знаменит как оловянный коп, не подверженный зависимости от виртаина, то среди Хранителей меня больше знают как наставника сексапилок.

Порывшись в холодильнике, я заглатываю четыре картофелины, две рыбины и выпиваю литр вишневого сока.

Жена смотрит на меня осуждающе. Еще бы: я пренебрег правилом тренироваться всегда, везде и во всем. Но мне после перипетий сегодняшнего дня нужно одно: полноценный расслабон, и как можно быстрее.

Объяснять все это жене я, конечно, не собираюсь. На пороге кухни, полуобернувшись, я просто ставлю ее в известность:

— Мне нужно расслабиться. С дочерью согласовано. Меня нет ни для кого, кроме нее и предка.

В нашей нестандартной квартире — четыре ванные комнаты, по одной на каждого обитателя, и одна запасная, для гостей. Ванны большие, лежачие. Продезинфицировав свою — она приятного салатового цвета, — я сбрасываю одежду и — наконец-то! — распластываюсь на прохладном дне.

Лучше лежать на дне… В синей прохладной Мгле… Чем мучиться на суровой… Жестокой проклятой Земле!

Ну ладно, хватит лирики. Когда сживаешься со своей формой намертво, бывает не так просто из нее выйти. Иногда это сделать даже труднее, чем потом восстановить форму. Но Хранитель, удостоенный чести участвовать в Функции, обязан одинаково хорошо делать и то, и другое. Итак…

Мое ноги полностью расслаблены. Мои руки полностью расслаблены. Мышцы шеи и лица полностью расслаблены. Мышцы глаз полностью расслаблены. Мое тело, словно медуза, растекается по дну. Оно принимает форму ванной. Поверхность жидкости совершенно неподвижна. Ее ничто не волнует. Меня тоже ничто не волнует. Я спокоен… Абсолютно спокоен… Я полностью расслаблен…

Я почти блаженствую.

Глава 11