Хранитель волков

Вали разволновался. Он допил мед, и королева поднесла ему еще.

Хемминг продолжал:

— Он мог бы заполучить тебя, но, если уж совсем откровенно, Хаарик отправился в набег, несмотря на мои возражения, поэтому я вовсе не собираюсь его награждать, отдавая то, что он искал. Что же делать, что же мне делать?

— Я хочу найти девушку, которую ищу, а потом стать крестьянином, — сказал Вали. — Я не хочу никем править.

Хемминг фыркнул.

— Ну, скоро ты поймешь, что в этой жизни твои желания редко совпадают с возможностями, в особенности если ты конунг. Если я тебя отпущу, ты станешь конунгом или погибнешь. Ведь кто бы ни стал конунгом вместо тебя, он не захочет, чтобы сын Аудуна прятался, словно волк в норе. Ты умрешь, и заодно вся твоя родня, не пройдет и года. Хочет он! Мало ли кто чего хочет! Я вот не хотел, чтобы ты сюда являлся. Если бы ты проехал через Хайтабу, не объявив во всеуслышание, кто ты такой, я бы тебя сюда не пригласил.

— Мы боялись, что на нас нападут местные жители.

— Хайтабу самый большой порт в мире, — сказал Хемминг. — Люди здесь постоянно видят чужаков. Можно приезжать и уезжать сколько угодно. Это тебе не жалкий крестьянский двор, где приходится трубить в рог, чтобы тебя не приняли за разбойника и не вздернули на месте.

Вали злился, ощущая себя дураком. Ну почему Двоебород не приказал одному из тех священников — они вечно сидели рядом с ним, записывали его приказы, чтобы те не позабылись, не потерялись и не оспаривались, — научить его разговаривать как Хемминг? Пусть бы даже ему пришлось за это становиться на колени перед их богом, не веря в него.

— Если ты меня отпустишь, я поклянусь тебе в вечной дружбе.

— Ясно. Об этом я уже думал. Я был бы дураком, если бы отпустил тебя без подобной клятвы, — заметил Хемминг. Он снова улыбнулся Вали. — Между прочим, если бы ты со своими друзьями умудрился случайно погибнуть, многие трудности разрешились бы сами собой.

И снова на лице Хемминга не отразилось даже намека на угрозу, хотя Вали понимал, что опасность гораздо больше, чем следует из слов конунга. Но он человек деловой и рассудительный. Двоебород бы на его месте орал на Вали или заискивал перед ним.

— Если светлейший конунг отпустит меня, я изо всех сил постараюсь исполнить его пожелание, — сказал Вали. — Я собираюсь отправиться к Хаарику и потребовать девушку обратно.

Хемминг засмеялся.

— Только требуй, когда насадишь его на копье, иначе ты вряд ли услышишь благоприятный ответ. Но все равно Хаарик домой не возвращался, поэтому здесь ты его не найдешь.

— Куда он отправился?

Первый раз за все время Хемминг, кажется, рассердился.

— Хочешь, чтобы я тебе сказал? Чтобы ты отправился вслед за ним и убил человека, который помогает наполнять мои сундуки золотом и серебром? Если уж ты, князь, собираешься сделать из меня своего ворона, то для начала неплохо бы бросить мне горсть зерна!

— Мне нечего дать.

Хемминг отвернулся от него.

— Нечего, — повторил он. — Тебе нечего дать? Отправляйся к себе. До завтрашнего вечера я решу, что с тобой делать: убить, продать или оставить здесь.

Он протянул руку, и священник отдал ему пергамент. Королева Инга забрала у Вали рог с медом, а стражник вывел его из большого зала.

Глава 31 ПЛАН

Возвращаясь от Хемминга, Вали наткнулся на Браги с Фейлегом, которые рассматривали небольшую гавань. Волкодлак на фоне могучего Браги казался едва ли не хрупким мальчиком.

— Похоже, воинов Хемминга терзает изрядная жажда. Как думаешь, нам перепадет по глоточку? — проговорил Браги, когда Вали подошел ближе.

По приказу Скарди цепь, преграждавшую вход в гавань, опустили, чтобы смогла пройти приземистая лодка с пятью большими бочонками вина. Браги заметил, что все поселение только об этих бочонках и говорит. Пока Вали был у Хемминга, из города прибежал мальчишка с сообщением: Велес Либор шлет конунгу свое лучшее вино, небольшой подарок в благодарность за то, что конунг делает для жителей Хайтабу, — так сказал гонец.

— Это он извиняется, — решил Вали.

— Именно так, — согласился Браги.

Оба они понимали, в чем истинная причина щедрости Велеса: Хемминг узнал, что купец принимал у себя чужаков, не поставив его в известность. Конечно, по такому обвинению его не повесят, однако и по головке не погладят. Как только Велесу попалось хорошее вино, он поспешил отправить его конунгу, чтобы задобрить Хемминга на тот случай, если правитель осерчает.

— Я сильно удивлюсь, если этого окажется достаточно, — продолжал Браги. — Вот Аудун запросто снес бы ему голову за такой проступок, если бы оказался в тот момент в дурном настроении.

— И поступил бы как круглый дурак, — заметил Гирт, говорящий по-норвежски торговец, которого приставили присматривать за пленниками. — Ни у кого в торговом мире нет таких связей, как у Велеса. На ту дань, какую он платит, конунг покупает немало кольчуг и клинков. О, смотрите! Это Стирман, скальд! И откуда они его притащили? Стирман! Эй, Стирман!