Хранитель времени

Домик легонько покачнулся, кошка на окне перестала умываться и прыгнула вниз. Миссис Аллен остановилась на половине фразы, приоткрыв рот. Я никогда не видела, чтобы человек так быстро бледнел: кровь отхлынула от ее лица мгновенно, она покрылось иссиня-восковой, смертельной белизной. В ее глазах я увидела ужас и тотчас поняла, что ей пришло в голову.

Под окном поднялось густое облако пыли. Она медленно оседала на чистый, молодой снег.

Я покосилась на тетю Клаву. Ее лицо было безмятежно.

— Прикончили! — сказала она. — Дом номер пять прикончили. А наш дом — номер седьмой. Его на следующей неделе обещают ломать. В новую квартиру переезжаем, слава те господи!

— Что она говорит? — взвизгнула миссис Аллен и вскочила.

— Все в порядке, — сказала я. — Мне кажется, нам стоит выйти на улицу. Там можно увидеть кое-что интересное.

В узком переулке, зарываясь в кучи снега, с трудом разворачивался бульдозер; облако пыли все еще витало над ним. На месте соседнего дома возвышалась гора разломанных досок, мусора и битого кирпича. Молодой щекастый парень в сдвинутой набекрень ушанке примеривался, высунувшись из кабины бульдозера, пройдет ли машина между столбами. Поодаль, на противоположной стороне, за ним с детским любопытством наблюдали две старушки в платочках.

— Эх, не горюй, Маша, будешь наша! — самозабвенно крикнул парень и двинул бульдозер к покосившемуся флигельку в глубине двора. Старушки счастливо перекрестились.

— Что он говорит? — прошептала миссис Аллен.

— В общем, это трудно перевести. Примерно так: «Не плачь, Мэри, войдешь в двери» или что-то в этом роде. Смотрите, сейчас будет самое интересное!

Примерившись, бульдозер легонько ударил панцирной грудью в стену. Стропила с утиным кряканьем встали дыбом, и мы увидели поразительное зрелище: крыша на долю секунды приподнялась над домом, словно хотела улететь, как ковер-самолет. Потом она рухнула вниз, раздался грохот, стена обвалилась, обнажив печку и угол с голубыми обоями. Бульдозер ударил второй раз — рухнула и печка, над горой мусора взвился столб пыли, покатилось пустое ржавое ведро. Бульдозер, глухо урча, стал пятиться назад.

— Мамаша! — закричал парень в ушанке, высунувшись из кабины и глядя на окаменевшую миссис Аллен. — Шли бы вы лучше отсюда, мамаша! Дом сносить — не блох ловить: зацепит вас, потом не распутаешься…

— Что он говорит? — пролепетала миссис Аллен, поправляя шапку. — Что здесь происходит, объясните мне ради бога…

— Ничего особенного. Сносят старые дома. Тут по плану будет совершенно другая улица. А людей, которые жили здесь, уже переселили в новые кварталы. И тетю Клаву, у которой мы были, тоже скоро переселят. Она получает новую, хорошую квартиру. Но теперь давайте пойдем отсюда, не будем мешать ему работать.

— Не горюй, Маша! — упоенно крикнул веселый водитель бульдозера и стал подбираться к другому флигелю.

— О, нет, пожалуйста, нет! — умоляюще сказала моя спутница. — Не будем уходить! Я еще хочу посмотреть… Я еще должна понять… О, пожалуйста, нет!

— Ладно, — сказала я. — Останемся, если уж вам так хочется. Только отойдем в сторонку.

На следующий день после встречи с миссис Аллен я уехала в командировку. Первое, что я увидела, когда вернулась домой в Москву, была записка, лежащая у телефона:

«Звонили из больницы. Миссис Аллен заболела, ей сделали операцию. Она просила к ней приехать, как только вы вернетесь».

Перечтя записку, я побежала в редакцию. Навстречу по коридору шла секретарша, хорошенькая девушка с челкой, недавно поступившая к нам.

— Тут для вас есть записка, — сказала она и с интересом посмотрела на меня.

Я развернула сложенный вчетверо листок:

«Звонили из больницы. Миссис Аллен заболела, ей сделали операцию. Она просила к ней приехать, как только вы вернетесь».

По пути в больницу я все время думала о бедной миссис Аллен и старалась представить, что с ней произошло. Заболеть в чужом городе всегда печально. А если вдобавок не знаешь языка… Нет, ей действительно не повезло.

Честно говоря, до той поры я понятия не имела, что в Измайлове построили такую большую новую больницу, На заснеженной площади среди новых кварталов возвышались огромные корпуса. Пока дежурная вела меня, я расспрашивала о пациентке из Англии. Сестра рассказала, что у миссис Аллен был аппендицит, очень запущенный к тому же, и едва ее привезли из гостиницы, как немедленно положили на операционный стол. Операция прошла хорошо, скоро ей разрешат вставать.

Так мы дошли до палаты. Сестра открыла дверь. Маленькая светлая комната была пуста.

— Уже поднялась, — сказала сестра. — Шустрая какая! Наверное, сидит в холле…

Но в холле миссис Аллен не оказалось. На диване, оживленно разговаривая, сидели три старушки в байковых халатах. Лучи зимнего солнца лежали на хорошо натертом паркете.

— Видите вашу англичанку? — спросила сестра.

Я огляделась. Миссис Аллен не было.

— Вот она! — сказала сестра.

Я опять огляделась. Миссис Аллен и признака не было.

Старушки, запахнувшись в халаты, продолжали разговаривать. Сестра потянула меня вперед.

— Да вот же ваша знакомая! — недоуменно повторила она.