Хранитель забытых тайн

— Уж не хотите ли вы сказать, что и я для него такая женщина?

— Нет, я имел в виду другое, я просто хотел вас предостеречь.

— Да вам-то что до меня, что это вы так разгорячились?

Действительно, это слишком для человека, который только что признался, что женится по любви.

— В ваших-то обстоятельствах это даже неприлично.

Она намекает, конечно, на его помолвку и по его виноватому взгляду видит, что он прекрасно все понял.

— Прошу вас, давайте больше не будем об этом.

Рука его скользит по ее талии: тут нужно сделать разворот. Не очень-то твердо он ее обнимает. Впрочем, скорей всего, потому, что нетвердо знает фигуру танца. Доктор Стратерн танцевать, конечно, умеет, но, увы, ему далеко до Монтегю с его уверенной грацией.

— Вы помните наш разговор на прошлой неделе? — спрашивает он.

— Немного, а что?

Так уж и немного! Но ей не хочется признаваться в этом.

— Я рассказал про раны на теле Осборна лорду Арлингтону, но о своих подозрениях относительно сэра Генри и вашего отца говорить пока не стал.

— И хорошо сделали. Свои подозрения лучше оставьте при себе.

— Неужели вы не хотите найти убийцу вашего отца?

— Я думаю, что прошло, того не воротишь.

Правда, она должна кое-что обязательно рассказать ему, что-то очень важное. Только вот что, как бы вспомнить. Танцы утомили ее, голова кружится, к тому же эта жара, этот шум. Странно, ноги едва ее держат. Да-да, кружится голова. Лицо доктора Стратерна то маячит где-то далеко, то возникает совсем близко.

— Вам нехорошо? — гремит в ушах его голос, — Миссис Девлин! — Теперь он звучит неестественно глухо.

Она хочет говорить, открывает рот, но Стратерн уплывает куда-то, до него не докричаться. Зал вдруг начинает вращаться вокруг нее, сливается в разноцветное пятно, и она слышит, как откуда-то издалека голос его снова зовет ее. Ответить она уже не может, она падает куда-то, падает бесконечно долго, звуки куда-то пропали, ее накрывает полный мрак.

ГЛАВА 33

Четвертая неделя осеннего триместра

До колледжа Магдалины, где расположена библиотека Пипса, идти совсем недолго, минут пятнадцать, и прогулка обещала быть довольно приятной. Можно было, конечно, посмотреть, что есть о тахиграфии в Интернете, но зачем, если можно припасть к самому источнику? Так сформулировал проблему Эндрю, и Клер с радостью согласилась. Как все-таки хорошо жить в городе, где много библиотек, а в Кембридже их было более сотни, и город по праву гордился этим.

Они выбрали самый живописный маршрут, сначала на север, в сторону Бэкс, потом через колледж Святого Иоанна. Но как только вышли за пределы Тринити к реке, в глаза бросилась желтая лента, опоясывающая место, где нашли тело Дерека Гудмена. Клер отвернулась, стараясь не смотреть в ту сторону, и заметила, что Эндрю сделал то же самое. Но иллюзия приятной прогулки в холодный, ветреный осенний день — вот они вдвоем шагают в библиотеку, чтобы выяснить кое-что про какую- то тайнопись, — эта иллюзия тотчас рассеялась, и перед ними снова предстала довольно неприглядная реальность. Да-да, это иллюзия, с самого начала это была всего лишь хрупкая иллюзия, думала Клер.

Все лето она мечтала о той минуте, когда вдвоем с Эндрю Кентом она будет гулять по живописным берегам речки Кем или по тихим улочкам меж средневековых строений колледжа и разговаривать, разговаривать… о чем? Да разве это имеет большое значение? Она сотни раз представляла себе, как заглядывает в его серьезные, умные глаза, следит, как меняется их выражение, слушает его бархатистый, ласковый голос, его радостный смех.

Как наивны казались ей теперь летние мечты и фантазии! Она снова вспомнила Венецию. Особенно ту ночь, когда, расшифровав письма Алессандры Россетти, они с Эндрю шли по площади Сан-Марко к палаццо одного его друга, живущего на Большом канале. Господи, как хорошо им было друг с другом, как тепло и покойно. А теперь… Конечно, Эндрю неизменно с ней вежлив и обходителен, но Клер понимала, что прежней, постоянно нарастающей и крепнущей близости пришел конец. Теперь он вел себя с ней крайне осторожно, старался держаться на расстоянии, избегал ее взгляда. И говорить с ним было все равно что шагать по минному полю: везде подстерегает опасность.