Хранитель забытых тайн

— Меня интересует одна книга из собрания Баркли, — сказала Клер, заглянув в свою тетрадку, — В частности, письмо одной женщины, ее звали Мэри Бил, в конце семнадцатого века она была придворной художницей.

Клер показала ему выходные данные книги, нацарапанные карандашом в разлинованной бледными линейками тетрадке.

— Позвольте поинтересоваться, в какой именно области лежат ваши исследования? Я мог бы попробовать поискать что-нибудь еще, связанное с вашей темой.

— Я разыскиваю письменные документы, имеющие отношение к жизни художниц этой эпохи, а еще лучше — написанные их рукой.

— Какой именно эпохи?

— Раннего Нового времени, начиная с семнадцатого века.

Библиотекарь прищурился, посмотрел в потолок, пересчитывая балки или перебирая в памяти все, что там у него хранилось.

— Начать именно с коллекции Баркли — неплохая мысль. В ней далеко не все еще разобрано и занесено в каталог, поэтому трудно сказать, что можно там обнаружить.

Глаза мистера Пилфорда при этом вдруг полыхнули неким странным, таинственным огнем, словно желание Клер задело его за живое… или это ей только показалось?

— Кроме того, вы могли бы также заглянуть в собрание сэра Генри Пакеринга, — продолжил он, потом пожал плечами и развел руками, — Правда, там тоже не все еще каталогизировано, хотя собрание поступило к нам триста лет назад, сразу после окончания строительства библиотеки. Обе коллекции находятся в отсеке под литерой «R», в самом конце.

Клер прошла вдоль широкого центрального прохода, мимо великолепных книжных шкафов мореного дуба, где в кожаных переплетах хранилось столько удивительных тайн, мимо резных щитов с гербами работы Гринлинга Гиббонса[17], мимо мраморных бюстов Ньютона и других, безмятежно взирающих на нее сверху вниз выдающихся личностей, мимо стендов, где особенно ценные экспонаты — первое издание Шекспира, оригинальная рукопись «Винни-Пуха» А. А. Милна и некоторые другие — были выставлены под стеклом. Женщина с хвостом на затылке, работающая за столом, стоящим позади статуи Байрона, как только Клер оказалась рядом, закрыла свой портативный компьютер.

— Извините, — сказала она. — Я загораживаю вам проход.

Проговорив это, она даже не посмотрела на Клер. На ней была длинная широкая юбка, которая доставала до самых лодыжек, а сверху мужской серый кардиган на пуговицах, который висел на ее худой фигуре, как истрепанный, старый чулок. Карманы, битком набитые смятыми бумажными салфетками, оттопыривались. Закрывая одну за другой три раскрытые книги и аккуратно складывая их в маленькую стопочку, она не поднимала глаз.

— Вовсе не загораживаете, — откликнулась Клер.

— Не положено занимать место, которое может потребоваться преподавателю.

— Не вижу никакой проблемы, — отозвалась Клер.

Для студентки она несколько старовата; скорей всего, аспирантка, подумала Клер.

— Места хватит для всех.

Но женщина уже сунула под мышку ноутбук, а другой рукой сгребла книги.

— Извините, — еще раз пискнула она, повернулась к Клер спиной и быстро потопала прочь, к столу библиотекаря.

Клер только головой покачала и отправилась дальше. Выполненная из кованого железа в стиле барокко решетка, перекрывающая доступ к отсеку «R», оказалась запертой на ключ. Клер обернулась, поискала глазами мистера Пилфорда, но тут вспомнила, что ключ-то у нее самой имеется. Как и обещал помощник казначея, ключ «фа» легко открыл замок. Клер осторожно потянула на себя решетку, та заскрипела, и девушка вошла в слабо освещенную книжную секцию. С трех сторон здесь ее окружали книжные стеллажи высотой не менее тринадцати футов, тесно уставленные томами самых разных размеров. Толстые книги и книги большого формата стояли на нижних полках, где пространства было больше, а те, что поменьше, — на верхних, расположенных так высоко, что добраться до них можно было, только воспользовавшись специальной лесенкой. В сафьяновых переплетах, а также переплетах из свиной и бычьей кожи хранились литературные произведения; на многих корешках имелись рельефные, тисненые, позолоченные клейма. В сумраке помещения тускло мерцали золотом причудливые узоры, отсвечивали украшенные богатым орнаментом края и фамильные гербы. Она с наслаждением вдыхала знакомый бодрящий аромат книг: запах пыли, коричневой кожи, размягченной бумаги, старого пергамента — этот запах говорил Клер о том, что здесь бьется мысль, здесь хранится чья-то тайна, здесь собрано человеческое знание.

Человек она была склада скорее логического и весьма практична и, тем не менее, глубоко верила, что книги — это вещи в некотором роде волшебные. Словно перелистывая бумажные страницы, забранные в старинные кожаные переплеты и усеянные крохотными черными значками, можно услышать голоса из прошлого. Голоса людей, переживших века, людей, которые могут войти в твою жизнь, открыться твоему разуму и твоей душе, чтобы рассказать о том, что они знают, что умеют, что видели и что чувствовали когда-то. Ну разве это не волшебство?