Хранители Черной земли

Одного взгляда хватило, чтобы Саша отчетливо представила себе, как ему было больно получив эти раны. Судя по ширине рубцов, они были глубокими и опасными. Саша непроизвольно протянула руку и дотронулась до самого длинного. Он начинался под лопаткой и заканчивался на плече. Едва касаясь его спины, она дрожащей рукой провела по белому следу нечеловеческой боли.

— Тебе было очень больно? — сглотнув комок подступивший к горлу, грустно спросила она.

— Терпимо, — усмехнулся Халим, — Сейчас смотри… просто смотри…

В тот же миг, когда Саша убрала руку, шрам, тянувшийся по всей спине, начал медленно растворяться, повторяя путь, который проделала Сашина рука.

Саша с шумом вдохнула, пораженная увиденным. Она была шокирована настолько, что не могла поверить в реальность всего происходящего.

— Теперь ты мне веришь? — поворачиваясь спросил Халим.

— Да. — едва выдохнула она.

— Ты готова меня выслушать?

— Да.

Глава 8

Солнце уже касалось горизонта, когда «Осирис» достиг первого Нильского порога, столкнувшись с непреодолимой преградой.

На корабле воцарился покой, похожий на затишье перед бурей. Каждый был занят своими делами. Хафра поддувая мощные ветряные потоки в паруса, обсуждал с капитаном перемены произошедшие за годы заточения фараонов. Капитан знал только о жизни земной, но к удивлению фараона, был совершенно далек от жизни богов.

Осирис снова занял свое место на диване. Хафра сидел под навесом, и играл в сенет с одним из матросов. Он уже несколько раз выигрывал, доводя свои шашки первым, но матрос не сдавался и упорно требовал реванша.

Менкаура печально слонялся по палубе, пытаясь разыскать для себя занятие. Его неумолимо тянуло обратно в трюм, где он оставил своего нового друга, с драгоценной жидкостью, но зоркий взгляд отца, словно силками держал его наверху. Второй раз, Менкаура не рискнул навлечь на свою голову гнев отца.

Вскоре и он нашел себе увлекательно занятие. Когда «Осирис» проплывал мимо филахских деревушек, растянувшихся вдоль берега, Менкаура поднимал волны, и со всей силы обрушивал их на ветхие дома. Это конечно не могло вернуть ему прекрасное расположение духа, но глядя на суматоху возникавшую в деревне, после неожиданного наводнения он не уставал смеяться, сухим, не привычным для себя смехом.

И снова Осирис помешал веселью зарождавшемуся в душе младшего сына.

— Ты хочешь, чтобы завтра пустынные псы Ра понеслись по нашему следу? — сурово высказал он сыну.

— Они и так нас найдут, если захотят. — Буркнул в ответ Менкаура.

Он был удручен и подавлен. Без волшебного напитка, ему не хотелось принимать участия в коварных планах отца, ему хотелось на берег, в объятия какой–нибудь прекрасной египтянки, с длинными шелковыми волосами, и бархатной кожей; в руки стакан крепкого вина, а вокруг зал наполненный веселыми людьми. Ему надоели мрачные лица его родственников. Надоела эта посудина, несущаяся в неизвестном направлении, надоела качка и вечные издевки братьев.

Осирис почувствовал сомнения в душе сына, именно поэтому, он всегда был с ним немного мягче, чем с другими своими сыновьями. Ведь для осуществления его планов, ему нужна была сила троих братьев, и если Хуфу и Хафра, были слепо преданны отцу, то Менкаура, в силу своей мягкотелости и неуверенности, а возможно даже и малодушии, мог пойти против воли отца. С ним всегда надо было быть настороже, и держать под контролем, не перегибая палку.

Настал тот момент, когда Осирису предстоял выбор, либо уступить и позволить сыну напиться, либо попробовать вернуть его в чувства угрозами и тумаками. Но когда Менкаура бросил на отца взгляд, совершенно опустошенный и безразличный ко всему, Осирис выбрал первое.

— Эй, — окликнул он матроса, развалившегося на деревянной скамейке.

Матрос вскинул голову.

— Подойди! — приказал Осирис.

Матрос послушно поднялся, и подошел.

— Мальчику нужна помощь, — нехотя, стараясь сдерживать свое искреннее недовольство, проговорил Осирис, указывая на сына. — Принеси ему что–нибудь горячительное.

Хуфу, внимательно следивший за происходящим, услышав из уст отца запретное слово — «горячительное», закашлялся, и хлопнул себя по лбу, чтобы убедиться, что это не сон и не игра воображения.

Снова их маленький Мени, добился своего. Отец всегда уступал ему, всегда потакал его капризам, но самое ужасное, что им с братом приходилось тоже оберегать и нянчить этого простачка, чтобы ненароком он не натворил глупостей. Обменявшись взглядами, старшие братья недовольно покачали головами, и тяжело вздохнули.

Осушив бутылку вина, Менкаура улегся на палубе и закинул руки за голову. Он смотрел на звездное небо, там много веков, его держали в заточении, там осталась Маат, которая всегда баловала его и рассказывала на ночь сказки. Ему даже показалось на мгновение, что небо улыбается ему. И он скучал по той спокойной жизни, которую вел там, высоко.

— Ты думаешь, это было верным решением, — буркнул Хуфу, когда Осирис проходил мимо него.