Хранители. Единственная (СИ)

Вдруг его телефон разразился неугомонной трелью. Поначалу Миллс не хотел отвечать на звонок, но мелодия не прекращалась, что заставило его вытащить мобильник и ответить. Ответить Джоанне Уэсли.

– Мисс Уэсли, если это что-то не срочное… – начал он, желая поскорее отделаться от назойливого разговора, но капитан Уэсли его перебила:

– Маркус, нам необходимо сменить штаб-квартиру. Хочу, чтобы ты узнал это одним из первых.

Он остановился, заглядевшись на невысокий кустик с какими-то неестественно зелёными листиками.

– Что именно? – несколько взволнованно поинтересовался он.

– У нас есть опасения, что нас вычислили. Аманде известно, где мы. А может, ей известно даже и кто мы.

Элис приложила свою метку к сканеру. Подождала реакцию. Турникет распахнулся перед ней, и она наконец вышла на платформу.

И в очередной раз восхитилась тому, как же всё-таки в Штабе было красиво.

Высокий потолок, белые колонны, правда, не такие, как в Древней Греции, а простые, без каннелюр или ещё чего-нибудь такого, что относится к украшениям, деталям, которые не играют важной роли в строении. Необъятное пространство, словно в фильмах про далёкое будущее. Только вот это было близким настоящим.

Элис улыбалась. Улыбалась и тогда, когда ветер, прилетевший вместе с приехавшим поездом, разметал её огненные волосы, оставив пару прядей на лице. Закрывала глаза в наслаждении от того факта, что она была здесь. Там, где было уготовлено её настоящее предназначение. И никто во всём мире не мог бы её переубедить в том, что быть Хранительницей чувств – это её призвание, которого лишиться она не могла. И не желала.

Она хотела, наоборот, как можно дольше задержаться в этом положении.

И понимала, что не могла пойти против этого. Против этой системы, ставшей ей… родной?

Элис зашла в вагон и уселась на синее сиденье, располагавшееся совсем недалеко от входных дверей. Здесь было свежо, светло и просторно. Не то что в нью-йоркской подземке.

Спустя минуту стали заходить Сотрудники, похожие на преступников, которых вели на каторгу. Вот только не было при них такого провожатого, который бы нацепил на них кандалы и следил за ними, чтобы ни один не ускользнул от неизбежного наказания. А среди Сотрудников Элис вдруг увидела знакомое лицо, принадлежавшее не Сотруднице. Хранительнице. Воспоминаний.

– Мира? – позвала её девушка. Та тут же повернулась на голос и, сделав два широких и быстрых шага, уселась рядом с Краунтштаун.

– Какие люди, – усмехнулась Миранда, скрестив лодыжки. – Куда едем?

– Сектор В, конечно, – невозмутимо ответила Элис. – Куда ж я ещё могу съездить?

– И то верно, – согласилась Мира и посмотрела перед собой, на окно, за которым виднелась белая стена станции.

Хранительница чувств же глядела на подругу, которую уже так давно не видела, а потому всё в ней казалось каким-то новым. Будто бы раньше всего этого не было в ней.

– Ты подстриглась? – поинтересовалась она, заметив, что тёмно-синий хвостик Миранды стал короче и болтался теперь, доставая лишь до плеч.

– Пустяки, – чуть поведя плечом, отмахнулась Блум. – Скажем так: пси-ха-ну-ла.

По слогам ответила и тут же отвернулась, зажав язык между зубами, словно коря себя за то, что проболталась. Хотя она разве выдала что-то очень важное? Нет. Просто сказала правду. И себе, и подруге.

Элис слегка нахмурилась. Однако она прекрасно понимала причину этого, как выразилась Мира, психоза: проблема была заключена в Питере.

Да Краунштаун и сама места себе не находила, понимая, что могла больше не увидеть того, кого так сильно любила. Наверняка не слабее, чем Миранда, а какие-то проснувшиеся нотки эгоизма и самолюбия твердили ей, что велика вероятность и того, что сильнее.

Поезд тем временем тронулся. Пассажиров было не так много. Да и обитателей Штаба в принципе не было очень много, так что ничего ошеломительного в этом не было.

– Скажи, пожалуйста, – начала Мира, вытянув ноги, – что бы ты сделала, если бы над тобой повысился контроль?

И чуть прищёлкнула языком.

Вопрос застал Элис врасплох, потому что она совсем не знала, во-первых, что на него отвечать, и во-вторых, к чему он был задан. Вернее, догадывалась, но то были лишь догадки и опасения.

– Над тобой повысили…

– Угадала, – не дав подруге закончить вопрос, опередила её с ответом Блум. – Так и есть. Я теперь элемент постоянного наблюдения. Не удивлена, если и этот наш с тобой разговор – тоже! – сейчас старательно прослеживается и прослушивается.

Сообщив это, Миранда вдруг залилась нервическим смехом.

А Элис не отрывала от неё взгляда и видела в ней одно торжествующее чувство, которая та, возможно, и вовсе пыталась скрыть за многоярусными речами как будто бы ни о чём: страх. Миранда боялась.

И Краунштаун её страх понимала, ведь за ней теперь больше следили. Когда за человеком следят, он старается угодить всем, не допустить ошибок в своём поведении и из-за этого очень быстро теряет самого себя, превращаясь в пародию. Превращалась ли в пародию Блум? Это должно было показать лишь время.

– Ты видела Питера? – осторожно спросила Элис. При том, что знала ответ. Мира тут же замолчала, помрачнев.