Хранители. Единственная (СИ)

Миллс-младший остановился. Наверняка думая о Миллсе-старшем, натворившем чёрт знает что в Бруклине, совсем неподалёку от них. Перебирая пальцами, поочерёдно сжимавшими ватку. И глядя на Сандру, которая предпочитала смотреть куда угодно, но только – о, но только не на него. Для которого её одежда уже ничего не значила, а ей – тяжело ли ей было это воспринимать после того, что она узнала в этот день?

Нет. Не тяжело. Слишком просто. В какой-то степени, это даже удивляло.

Она вскочила на ноги, отряхнулась и проскочила мимо него в гостиную, где сидела мама и Уэсли. Джим и Ричард уехали в тир. И Сандра уже не боялась оружия.

Собственно говоря, она Рейнолдса туда поехать и сподвигла. Потому что становилось понятно: то, что происходило в Парк-Слоупе, творилось, во-первых, во многом из-за того, что Сотрудникам нужна была Сандра, во-вторых, должно было быть закончено как можно быстрее.

Мама заключила дочь в бережные объятия, а девушка уткнулась лицом ей в плечо. Её мать вдруг показалась ей маленькой и беспомощной, хрупкой и разбивающейся.

Совсем как она сама.

– Что теперь будет, мам? – подрагивающим голосом спросила Сандра, отнявшись и посмотрев ей в лицо. Кэссиди заботливо провела рукой по её спутавшимся волосам и болезненно поджала губу.

– Что-нибудь да будет, – только и проговорила она, не сводя с дочери взгляда. – Но я обещаю: ничем плохим это не закончится.

– Разве это можно сейчас обещать?

Кэсс вздохнула, опустив руки. Её дочь была как никогда права.

Нельзя было ничего обещать. Обещание – это слово, которое нельзя нарушить. Это доверие, которое нельзя предать. Могла ли в этих обстоятельствах Кэссиди даровать его Сандре, пусть и собственной дочурке? Не могла, да и никто не мог. Война – а это была война, иначе не назовёшь – не бывает доброй. Война отбирает среди всех людей самых лучших. Хотя по каким меркам ей судить, кто лучший, а кто – так, простой прохожий?

Но мисс Вайтфейс каждую минуту неумолимо корила себя за то, что Сандра всё-таки оказалась втянута во всё это. Даже несмотря на то, что так оно всё и должно было случиться. Однако особый страх она испытывала по отношению к Сотрудникам, так внезапно взбунтовавшимся и решивших убить её дочь. За что? Может, как раз-таки за то, что она – её дочь?..

На телевизоре всё ещё шёл прямой эфир. На самом деле, толпа уже разбежалась: видимо, избрала себе лучшее место для выступления. Вот и полиция, и Сотрудники тоже решили поскорее избрать его. Так что теперь перед школой пустовало. И по дороге спокойно ездили автомобили.

На этом эфир был завершён. Конечно, митинг ведь вроде как был разогнан. Нужно было создать видимость того, что полиция справилась на “ура”, обезвредив такую массу народа. Вот только знала ли она, что нужно было этому народу? Или, вернее, – части этого буйного народа?

Сандра смотрела на экран и понимала, что соскучилась по этому месту. Что больше никогда, вероятно, не переступит его порог: если только, конечно, не пойдёт работать учителем или не приведёт сюда учиться своих детей. Сразу после этой мысли она чуть не захлебнулась в собственном истерическом смехе, от которого она чуть не осела на пол. Какая работа, какие дети? Неужели ей действительно казалось, что всё это ещё может сочетаться с ней? Что наступит какой-то прекрасный день, вроде свадьбы, которую она уже заранее ненавидела за её напыщенность, или двадцать первого дня рождения? Да хоть восемнадцатого, который должен был наступить уже меньше, чем через месяц и который нёс в себе теперь нечто большее, чем день, приближающий смерть на один год. Который и праздником-то быть, видимо, уже не должен был.

– Что-то подсказывает мне, что, когда мы туда доберёмся, нам придётся разделиться, – послышался голос у неё за спиной. Она вмиг развернулась лицом к Маркусу. Злиться она больше не могла.

– Я не оставлю тебя, – резко выдохнула Сандра, взяв его за плечи. – И не подумаю.

Его губы дрогнули в слабой ухмылке.

– Я тоже, – ответил он. – Обещаю.

Наконец, Ричард зашёл в квартиру и громко возвестил:

– Спускаемся все вниз, машина прибыла.

– Я не еду, – тут же сказала Кэссиди, косясь на свою дочь. – Я бы и Сандру не пустила, но…

– Ты слышала, что я сказала, – оборвала её на полуслове дочь. – Я не оставлю Маркуса. Только не сегодня. Только не теперь.

Мисс Вайтфейс посмотрела на них обоих. Таким взглядом, что сердце ненароком сжималось.

– Хорошо, – смирилась она. – Берегите друг друга.

Звучало это, словно благословение. Совет вам да любовь, дети, и да, берегите друг друга в этот тяжёлый день, который является лишь одним из череды таких же нелёгких и ужасающих.

Джоанна мялась. В итоге она первая покинула помещение. За ней – Маркус. И Сандра, напоследок снова обнявшая маму. Она будто чувствовала, что что-то могло пойти не так.

Что что-то могло произойти.

Джим уселся за руль, Ричард – рядом с ним. На задних сиденьях – Сандра с Маркусом и Джоанна, максимально отодвинувшая и прижавшаяся к правой дверце от первых двоих. Сандра положила ему голову на плечо, а он обнял её за плечо, смотря вперёд, на дорогу.