Хранители Грааля. Катары и альбигойцы

Рядом с трубадуром, создателем произведения, почти всегда находился жонглер — исполнитель длинных поэтических текстов. Жонглеры не занимались высоким искусством стихосложения, а использовали поэзию и музыку как ремесло. Жонглер танцевал, кувыркался, прыгал через обруч, подражал пению птиц, бегал и прыгал на высоко натянутом канате и вообще исполнял роль шута и паяца. В обязанности жонглера входило также умение дрессировать животных и демонстрировать различные фокусы. Назвать трубадура жонглером значило нанести намеренное оскорбление. Жонглеры пользовались куда меньшим уважением, чем трубадуры.

Именпо во времена трубадуров поэзия стала королевой европейской словесности. Пора прозы еще не пришла, а души человеческие нуждались в красоте, как цветы в солнечном свете.

Истинные дети природы, трубадуры расцветали весной и плодоносили весенними песнями, полными радости и буйства чувств. Эти песни так и назывались — «весенние запевы» и, разумеется, славили любовь. Как правило, объектом любви выступала знатная замужняя дама. Отношения между влюблешшм и его возлюбленной были подобны отношениям между сеньором и вассалом. Стремление к даме бесконечно: его цель не обладание любимой, а трудное, но радостное духовное совершенствование.

В феодальных кругах Южной Франции женщины имели довольно большую свободу Согласно древним римским законам они могли наследовать фамильные владения и выступать в роли феодальных сеньоров, окруженных толпой придворных. Все, что основывалось понятиями «кровные узы», «семья», «династия», «страна», было связано с женским началом. Женщина занимала более высокое положение, чем потом, в более поздние времена, и была значительно раскрепощеннее, чем в то же время на севере Франции. Знатные дамы Юга весьма благосклонно относились к куртуазной поэзии, возносившей их на пьедестал. Эта атмосфера всеобщей легкой влюбленности формировала нравы.

Развлечения при дворе крупного сеньора были традиционными и включали кости, шахматы, гадания; популярностью пользовалась игра в мяч. Дамы разделяли забавы рыцарей своего окружения и не хуже их владели приемами всех этих игр. Если позволяла погода, все общество участвовало в конных выездках и охоте, одинаково любимых как мужской, так и женской частью двора. Все дамы владели искусством вышивки, умели играть на музыкальных инструментах и петь нежные песни; весьма ценилось умение грациозно танцевать.

И мужчины, и женщины немало времени уделяли своим нарядам. Невнимание к своей внешности, неряшливость или нечистоплотность могли послужить причиной изгнания из общества.

Рыцарь продолжал оставаться воином, однако он не просто носился целыми днями, не слезая с коня и щеголяя грубой силой, но приобретал придворное изящество. Этикет требовал от него, чтобы наряду с традиционной доблестью он обладал изящными манерами, соблюдал во всем «меру», почитал прекрасных дам и был приобщен к искусству.

Около 1184—1186 гг. Андреем Капелланом был написан знаменитый трактат «О любви» — единственное в своем роде сочинение, где изложена этика куртуазной любви. В книгу вошли высказывания на эту тему самых знаменитых женщин эпохи[15]: семь принадлежали Марии, графине Шампанской, три — английской королеве Алиеноре Акви- танской, два—Изабелле Вермандуа, три — королеве Франции Адели Шампанской, пять — Эрменгарде Нарбоннской.

Согласно законам куртуазности, дама должна быть неприступной владычицей, недосягаемым божеством — словом, неземным созданием. Ей можно только поклоняться издалека и проливать слезы умиления, которые, впрочем, скоро высыхали, стоило трубадуру вернуться к семье и заняться добыванием хлеба насущного.

Однако женщины не желали оставаться лишь созерцательницами и нередко становились активными участницами дуэта любви. Знаменитая Эрменгарда, виконтесса Нарбоннская (1143—1192), была одной из таких женщин, одинаково способных предводительствовать в военной экспедиции и обсуждать государственные дела, покровительствовать поэтам и писать любовные стихи. Не сохранилось ее творений, зато остались на века стихотворные строки о ней: «Правит донна всей Нарбошюй... добра, мила, проста».

Ее воспевали не только южане, что можно было бы расценить и как желание подольститься.

Во время Первого крестового похода, направляясь на помощь христианским войскам, Ренгвальд Кали, знаменитый оркнейский ярл, остановился в Нарбонне. В «Оркнейской саге» рассказывается о впечатлении, произведенном на него Эрменгардой, когда однажды на пиру она вошла в зал в сопровождении своих дам. Его сразу, как громом, поразила ее красота. «Она несла в руках кубок, была одета в прекраснейшие наряды и распустила волосы, как девушка, перехватив их золотой лентой». Могучий северный воин импульсивно вскочил, взял ее за руку и произнес (наверное, на родном языке) одну из своих вис[16]:

65

Действительно, твои волосы, умная Билль, более Прекрасны, чем у других, увитых Золотом жен.

Жепщина позволяет упасть на плечи своим волосам —

Я обагрил когти жадного Орла — золотым, как шелк.