Хранители Грааля. Катары и альбигойцы

Затем слово было дано представителю молодого Транкавеля, сына виконта Безье, погибшего в плену при взятии Каркассона. «Господин папа, — говорил он, — возвратите ограбленному сыну его владение и спасите свою честь. Если вы не отдадите его скоро и в определенный срок, я потребую от вас его наследство в день Страшного суда». «Друг мой, — ответил на это Иннокентий, — справедливость будет соблюдена».

На IV Латсранском соборе в ноябре 1215 г. граф де Фуа получил прощение и выплатил наложенный на него штраф, после чего ему формально было возвращено его владение.

Тем не менее Симон де Монфор, войдя во вкус приобретений, отказался вернуть замок Фуа. Из-за этого в 1216 г. война возобновилась. Против Симона вместе с графом де Фуа выступили оба Раймунда и большинство окситанских баронов. Но получить назад родовое гнездо графу удалось не скоро — только после гибели Монфора в 1218 г.

Де Фуа показал себя настоящим другом Раймунда VI. А ложный друг Фолькет Марсельский не преминул назвать графа плохим садовником, в саду которого выросла дурная трава.

Коварный Иннокентий сделал вид, что обвинения так убедительны и тяжелы, что граф Тулузский, безусловно, заслуживает лишения владений. Но в своей безграничной доброте он сочувствует заблуждающемуся и особенно его юному, еще не закосневшему в заблуждениях сыну.

Слишком ревностный к делу католической церкви, Петр Сернейский невольно разболтал секрет интриги, задуманной против Раймунда.

Граф Тулузский, признанный виновным, был объявлен лишенным права управлять своим владением и осужден жить в изгнании. Из доходов его земель ему было положено ежегодно выплачивать 400 марок. Приданое его жены, правоверной католички, оставлено за ним. Симону де Мон- фору предоставлялись все территории, захваченные у еретиков; остальные земли, еще не завоеванные, то есть Бокер, Ним и весь Прованс, условно считались принадлежащими Раймунду Молодому. Условием примирения графа с церковью были неосуществимые вещи — например, отправиться в Святую землю. Когда на соборе их ему предъявили, Раймунд понял, что попал в ловушку. Горькое чувство его прорвалось в слезах, как говорили его враги — слезах злости. Один из папских приближенных в своем бессердечии позволил себе поднять его на смех словами: «Сколько бы ни потекло воды из берегов, она не поднимется до Господа».

Впрочем, папа обещал — и, может быть, не совсем ложно, поскольку чрезмерное усиление Монфора начинало его тревожить, — при их безупречном поведении с течением времени помочь обоим графам, отцу и сыну.

Но времени, как оказалось, у него почти не осталось. В 1216 г. Иннокентий III, находясь в Перудже, сильно простудился, но продолжал заниматься делами. Ему становилось все хуже. Временами он, обливаясь холодным потом, терял сознание. 16 июля понтифик скончался, скорее всего, от пневмонии.

Соратник Иннокентия, Ченчио Савелии, стал его преемником под именем Гонория III. По природе более мягкий и данломатичный, он, однако, упорно продолжал политическую линию своего предшествсшшка и подтвердил права Монфора на все владения графа Тулузского.

Несмотря на это, когда граф и его сын, обобранные и униженные, вернулись из Рима, «на них посыпались народные благословения и выражения общей радости». Страна в самый трудный час поддержала своих природных правителей. Жители уже не разделялись на католиков и катаров, все они были провансальцы.

Монфору приходилось заново завоевывать то, что он уже привык считать своей собственностью. В борьбу против него вступил смелый и удачливый Раймунде, которому старый граф формально передал свои владения. Теперь сын графа звался Раймунд VII. От этого юнца непобедимый полководец впервые понес поражение под Бокером. Опасаясь повторения досадной неудачи, Монфор двинулся на Тулузу — он узнал, что к городу с войском, усиленным каталонскими отрядами, направляется Раймунд Молодой.

А в Тулузе епископ Фолькет готовил почву для того, чтобы французы могли взять столицу Юга без борьбы. Его рвение и энергия были известны всем. Провансалец по происхождению, он не имел привязанностей в графстве Ту- лузском и не был склонен к потворству или компромиссам. И наконец, он хорошо знал свет, обладал прекрасным ораторским даром и как признанный поэт продолжал воспламенять публику благочестивыми сирвентами и канцонами, как некогда очаровывал любовными поэмами.

Приехав в 1206 г. в упадочное и, можно сказать, несуществующее епископство, Фолькет добился уплаты десятин и порядка в делах (недаром был из рода купцов). Ему удалось достичь популярности среди городских католиков. Он «пошел в народ» и уговаривал горожан добровольно подчиниться де Монфору. Еще в 1214 г. Фолькет пригрел в своем тулузском диоцезе святого Доминика. Католики полагали, что именно его «вопли и стенания» помогли совершиться «чуду» при Мюре. Скоро будущий святой стал признанным авторитетом в области ортодоксии. И даже после смерти в 1221 г. «его дело продолжало свою ужасную жизнь».

Теперь по наущению Фолькета жители Тулузы, чтобы спасти город, выдали французам в заложники своих самых благородных граждан.