Хранители Мира

– Нарушившему клятву – смерть! – торжественно произнёс Святогор, – я старейшина рода Артов, Святогор Мудрый под пристальным взглядом Великого Сварога, клянусь не забывать и не нарушать данное мною обещание. Сыновья племени Маро отныне – мои друзья и братья! Если я или кто-то из детей рода моего, и других родов наших, нарушит эту клятву, тому смерть! – старик, стоя с гордо поднятой головой, торжественно произнёс клятву.

Вождь Маро стоял лицом к лицу со Святогором и, не моргая, смотрел на него. Выдержав торжественную паузу, по-прежнему не отпуская руки, он стал произносить на своём языке:

– Неруш кол хана! А папа семья Маро Миколад. Кола ин низа ни руш дин обет мы папа ин семья. Её а инни си ляля семья Маро на руш э кол то хана!

Я, как и соплеменники Миколада, смотрел на происходившее вокруг меня действие с огромным интересом. Все-таки решалась судьба двух племён!

Оба вождя опустили руки, Миколад левой рукой достал из кармана какой-то точёный камешек и протянул его Святогору. Тот взял протянутый предмет, оглядел его и, улыбнувшись, кивнул. Одна сторона камня была круглая и плоская, с выступающим на ней рукопожатием двух рук: тёмная жмет светлую, которая была сделана чуть крупнее. А с другой стороны камня находилось кольцо, в которое вдевали палку, когда накаливали его на огне.

Старик подобрал в лесу нужную ветку, плотно вогнал её в отверстие в камне и опустил этот край в костёр, который незаметно для нас подкармливали воины Маро, поскольку мы сами про него окончательно забыли.

К артанцу подошёл смуглый воин из свиты Миколада и взял у него из рук палку с клеймом. В его отточенных до автоматизма движениях чувствовалась рука мастера. Он так ловко поворачивал ветку, что дерево не загоралось, накалялся только камень. Я заворожено смотрел на его движения, словно на чудеса, творимые на сцене великим фокусником. Он то опускал камень в самые угли, то неожиданно поднимал вверх, практически вытаскивал из огня. Вдруг поменяет угол наклона или сменит градус наклона ветки, или совсем перейдёт на другую сторону костра. Языки пламени так и норовили ухватиться за ветку, но воин ни разу не позволил им дотянуться до неё. Когда камень достиг нужной температуры, маранец подал знак вождю, передал ему клеймо и отошёл в сторону.

Святогор снял рубашку и повернулся к Миколаду грудью. Миколад поднёс раскаленный камень ко лбу старика. Потом к пупку, затем к сердцу и в заключение – к левой стороне груди. Выдержал несколько секунд, приложил клеймо к старческой груди, покрытой седыми волосами. Кожа под ним запеклась, и ветер разнёс по округе запах жженого мяса. Быстро, как приложил, так же и убрал. На теле старейшины остался, ожёг, в форме крепкого мужского рукопожатия. Вернул клеймо своему воину, вытащил черный порошок, похожий на угольную пыль и втёр её в рану старика. Ни одна мышца этого пожилого, но сильного человека не дрогнула, он так и остался стоять с гордо поднятым лицом, в котором отражались его лучшие черты характера, мужество, благородство и преданность своему народу.

Когда настала пора вождя Маро, тот тоже в свою очередь не выказал ни страха, ни волнения, ни боли. Он перенёс это стойко, как подобает лучшим представителям своего племени.

– Ты храбрый человек, – сказал вождю Святогор, когда процедура была закончена. – Теперь как я понимаю, мы друзья и вражда между нами окончена?

– Угу! – последовал ответ, – мы знает дружба, и любить твоя дружба. Святогор великий вождь своего рода, мы ценить его дружба! Его Бог – наш Бог!

В общем, так я поприсутствовал при историческом событии, очень важном для этих племён. Маро станут лучшими друзьями с Артами. Они изменят свой уклад жизни и некоторые привычки и обычаи, в частности, перестанут заниматься людоедством.

Святогор ещё долго разговаривал с вождём, обсуждая политические аспекты нового соглашения. Закончив обсуждение, снарядили гонца в город Арту с посланием к князю.

Честно сказать, такая спешка вызвала у меня опасение: вдруг не получится. Ну, выгорит наша затея, что тогда? Всё это под хвост коту? А если я погибну, кто продолжит начатое дело? Пусть будет, как будет!

Мы расставались с Миколадом, как с близким другом, несмотря на то, что ещё три часа назад встретились они у костра кровными врагами. Дикари пошли своей дорогой, а мы своей.

– Святогор, разреши спросить? – начал я, – почему ты мне не сказал, что являешься главным в своём племени?

– Зачем?

– Не знаю, – честно признался я. – Хотя бы для того, чтобы защитить тебя в случае опасности.

– Я могу и сам постоять за себя. Старость – это не слабость и не трусость. Мой дед девяносто полных лет прожил. И погиб в честном бою против готов. Мне тоже не пристало кого-то или чего-то бояться! – гордо сказал Святогор.

– Извини, если что сказал не так!

– Мне не за что тебя прощать. Это просто разговор двух друзей, которые, как я думаю, должны говорить друг другу правду.

– А почему ты с ним разговаривал на нашем языке?