Хранители очага: Хроника уральской семьи

— Это другой вопрос, совсем другой вопрос, Коленька, — как учительница ученику снисходительно сказала Лида. — Вот представь сам. К нам в юрисконсультацию завода идут без конца люди. А по какому вопросу? На девяносто процентов с жильем. И завод, конечно, всеми способами изыскивает площадь. А с такими, как вы, которые, по существу, не живут в поселке, у нас одна задача — поскорей разделаться. Вы как балласт для нас.

— Понятно, — усмехнулся Кольша.

— И учти, Ань, обо мне ни слова, нигде, — снова забеспокоилась Лида. — А то получается, я против своего завода пошла.

— Не против завода, а за справедливость, — вставил Кольша.

— Ишь какой борец за справедливость нашелся! — всплеснула руками Лида. — Скажи спасибо, по старой дружбе решила помочь. А то заладил — справедливость, справедливость…

— Ладно, ладно… — Кольша подошел к Ане, подхватил ее под руку и, помогая встать, повернулся вполоборота к Лиде: — Вам тут дай волю, вы все законы на свое местничество перевернете. И еще гордиться будете.

— И будем.

— Во-во, — усмехнулся Кольша. — А забыла, как в школе клялась: до конца, до смерти… за правду, за честность…

— А это и есть, Кольша, до конца, до смерти… Только тут правда жизненная, человеческая, а не придуманная за школьными партами. Тут, Коленька, жизнь.

— Да, недаром тебя в консультации держат да нахваливают. Ты же настоящий патриот завода!

— Спасибо. — Лида деланно-шутливо поклонилась и вдруг весело, легко рассмеялась. — Ну, пошли, что ли? Вы к директору, а я…

Втроем они вышли на улицу, и так на них пахнуло весной, талым снегом, ласковым теплом солнца!

Директор завода, прочитав заявление, даже и разговаривать не стал.

— Я этими вопросами не занимаюсь. Зайдите к моему заместителю по быту.

— Но я… — начала было Аня.

— Я вам еще раз повторяю, этими вопросами занимается мой заместитель Глебов. Всего хорошего, девушка.

— Но он…

Директор нажал на кнопку, вошла секретарша.

— Следующий, пожалуйста, — сказал директор.

Секретарша, кивнув, вышла; Аня, посидев две-три секунды в замешательстве, забрала со стола заявление и, тяжело переваливаясь, хотя и стараясь скрыть это, направилась к выходу.

— Ну что? — спросил Кольша.

— К заместителю послал.

— Но ты ему сказала, что ты…

— И слушать не хочет.

— Ты бы ему…

— «Ты бы, ты бы»… Говорю тебе, не слушает, послал к заместителю. Девушка, а где тут у вас Глебов сидит? — спросила Аня у секретарши.

— В конце коридора направо. Вторая дверь.

— Спасибо. А как его зовут, не скажете?

— Кого? Глебова? Сергей Сергеевич.

Сергей Сергеевич Глебов принял их, прочитал внимательно заявление. Взглянул на Аню. Перечитал заявление еще раз.

— Не могу подписать, — сказал спокойно.

— Тогда поставьте свою резолюцию. — Кольша привстал и напористо указал пальцем: — Вот здесь.

Глебов улыбнулся. У него была хорошая, добрая улыбка и какие-то неожиданно грустные глаза.

— Наверное, считаете нас страшными бюрократами? — продолжал улыбаться Глебов и одновременно как-то задумчиво посматривал в окно.

— А уж это наше дело, кем мы вас считаем. — Кольша и не думал принимать игру Глебова в вежливые улыбочки-ухмылочки.

— Ответьте мне на один вопрос. Только откровенно. — Глебов посмотрел Ане в глаза. — Разве вы вернетесь в поселок после окончания техникума?

— А вот это и вовсе наше дело, — опередил Аню Кольша. — Ваше дело — отказать нам или подписать заявление. Вот так.

— Ну, а все-таки, Анна Борисовна?

Аня слегка покраснела, услышав свое отчество, непривычно показалось.

— Я… согласна со своим супругом. Квартира наша, и нам нужен ордер. А все остальное только разговоры…

— Та-ак… — протянул, как бы взвешивая что-то, Глебов. — Ну, хорошо… давайте просто поговорим.

— Странно, мы к вам с заявлением, вы к нам с разговорами, — не выдержал Кольша. — Вы бы лучше резолюцию поставили, вот здесь. Да, да…

Глебов посмотрел на Кольшу долгим пристальным взглядом, и в этом его взгляде было больше раздумий, чем укоризны или неодобрения.

— Поставлю, поставлю, молодой человек, не беспокойтесь. Только вот поговорить с вами мне все-таки хочется. И вот почему.

Но ни Аня, ни Кольша не откликнулись ни единым движением на это «почему», в кабинете на какое-то время повисла тишина.

— И вот почему… — задумчиво повторил Глебов. — Конечно, я понимаю, Анна Борисовна, у вас большое горе, умерла мать. Я вам глубоко, искренне сочувствую. — При этих словах губы у Кольши иронически растянулись. — И поверьте, я говорю искренне, — продолжал Глебов. — Но… жизнь есть жизнь. Разве не так?

Как-то непонятно было, нужно ли и можно ли отвечать на такой вопрос, так что в кабинете опять повисло молчание.