Хранители откровений. Странствия во имя коренных американцев и Земли

Муни был обеспокоен решением Конгресса запретить использование пейота, и в 1918 году организовал «Движение дорожных рабочих», после чего принял активное участие в строительстве Американской индейской церкви. Сегодня численность прихожан среди индейцев насчитывает около четверти миллиона человек. В 2005 году их поддержали исследователи из Гарварда, обнаружившие примечательную закономерность: индейцы навахо, принимавшие пейот минимум раз сто во время церемоний, имели значительно более высокие показатели психического здоровья, чем люди, не принимавшие его. Исследование показало, что использование пейота в религиозном контексте может оказывать благотворное действие на человека, в частности — эффективно излечивать от алкоголизма.

По дороге домой к нашим друзьям Медвежье Сердце спросил, что я думаю о церемонии с пейотом.

— Такое впечатление, что я две недели путешествовал с рюкзаком по дикой природе, — ответил я, думая об этом памятном опыте и духовном обновлении, пришедших в мою жизнь всего за одну ночь. Медвежье Сердце одобрительно кивнул. Он понимал, о чем я говорил.

На следующее утро мне было нелегко уезжать от Медвежьего Сердца, но предстояло выстоять не одно сражение за окружающую среду, а еще нужно было заработать немного денег. Это путешествие обогатило мой дух и опустошило кошелек. Да и Медвежьему Сердцу было чем заняться: многие люди нуждались в его помощи. Я был благодарен судьбе, за то что наши пути пересеклись, и надеялся, что они пересекутся снова. На прощание мы обнялись — крепко, по-медвежьи.

Глава 5 Великая сила

Прошел год с тех пор, как я побывал на церемонии Солнечного танца, и я снова оказался в дороге — на этот раз я ехал на запад, чтобы навестить Медвежье Сердце в его новом жилище в Альбукерке. По пути к нему я остановился в Оклахоме у своих новых шайенских родственников, которыми наградил меня Медвежье Сердце. С тех пор у моей шайенской бабки случилось четыре сердечных приступа, но она оказалась сильной женщиной и даже приняла участие в очередной, прошедшей недавно, танцевальной церемонии. Она жила в обветшалом домишке, бывшим натурально проходным двором для людей и животных, но каким-то чудом нам удалось уединиться и поговорить в тишине.

— Когда пришли первые поселенцы, — начала она, указывая гибкой рукой на восток, — они думали, что мы не знаем, кому бы помолиться. А мы знали. Мы часто ходили на вершину холма — на два или три дня. Там мы собирали растения от всяческих недугов, и молились им, прежде чем срывать. Мы знали, откуда они пришли. И десять заповедей — среди нас было немало вождей, которые говорили о том же, хотя иными словами. Мы жили по этим заповедям.

Вплоть до середины 1950-х годов она жила в поселке близ реки вместе с другими шайенами. Но затем департамент по здравоохранению переселил их в городские дома, ссылаясь на антисанитарные условия жизни. Да, это странно. Люди, которые жили на своей земле в течение тысячелетий до прихода европейцев на континент, вдруг обнаруживают, что живут там незаконным образом...

Я без особого труда заметил ее белый покосившийся домик еще с дороги, при въезде в город. Мириады собак и кошек вместе с молодежью буквально «зависали» на крыльце, как будто жиденькая, вытоптанная лужайка перед крыльцом была намагничена и притягивала все живое. Внутри каждый мог спокойно открыть холодильник — будь то член семьи или просто друг. Ночью кушетки и пол покрывались спящими телами.

— Мой отец всегда говорил: если в двери постучит голодный человек — накорми его, — сказала бабушка.

Еду покупали вскладчину, иногда помогал местный бакалейщик. Внуки моей шайенской бабушки работали на полставки в рамках правительственной программы, некоторые помогали собирать урожай на соседних фермах. Одна из моих новых теток преподавала в школе, другая служила в армии. Семья в целом приспосабливалась к доминирующей «западной» культуре. И у бабки это вызывало и чувство гордости, и сильное беспокойство.

— Возможно, однажды мы совсем забудем свою культуру, — сокрушалась она.

Вспоминая толпу молодежи на Солнечном танце, я знал, что некоторые традиции еще долго останутся живыми, по крайней мере в пределах нынешнего поколения. Церемонии наподобие Солнечного танца были все еще важной частью жизни многих людей.

На следующий день я приехал в Альбукерке и начал искать дом Медвежьего Сердца, следуя его же указаниям. Мы не говорили о посещении какого-то таинственного места или церемонии. Я всего лишь собирался посмотреть, как устроился Медвежье Сердце со своей семьей на новом месте. Большую часть дня он проводил за обычными заботами — работал в саду или помогал людям. Да, даже духовные учителя косят траву. Временами за помощью приходили разные люди, причем не только индейцы. Ближе к ночи, когда все стихало и никто не тревожил нас, Медвежье Сердце рассказывал о своем врачевании.