Хранители равновесия

Любимая Беата удивила в очередной раз. Пашка, решив сэкономить на свечах, повсюду навешал магических светильников – дешево и сердито. Подпитывай иногда частичкой силы, и все дела. В один из вечеров жена, засыпая, машинально притушила ночной светильник, висевший над дверью спальни. Так, походя, махнула небрежно ручкой и уменьшила вдвое.

Беата, разметав по подушке шикарные локоны, спала, посапывая изящным носиком, а Чернота с непонятным выражением лица разглядывал жену, словно редкую диковинку.

* * *

Перераспределив обязанности среди своих подданных – Пако с Дони занимались дружиной, инженер Лаваль отливал и испытывал пушки, стеклодув Петек лудил свою звонкую продукцию, – Чернота наконец смог вырваться из замкнутого круга повседневных дел. Какого хрена, спрашивается, он один тащит этот воз, граф он или не граф? Его дело на балконе кофей пить да с умной мордой раздавать указания. Чесать пузо и бездельничать Пашка утомился через два дня, на третий решительно заявил сам себе: «Хватит, Павел Игнатьевич, дурью маяться», – и приказал заложить коляску.

– Адемус, поедешь со мной, пейзан проведаем.

Секретарь споро взгромоздился рядом с кучером, прижимая к груди сундучок с бумагами, сургучом и письменными принадлежностями.

Коляска, запряженная двумя бодрыми лошадками, гремя колесами по брусчатке, лихо выкатилась из замка. Миновав подъемный мост, выехали на укатанную дорогу, следом неслась верная десятка во главе с сержантом Дони. Проинспектировав три ближайших села, остановились на обед в четвертом со странным названием Копченые Уши. По случаю теплого солнечного дня крестьяне накрыли столы на свежем воздухе.

Граф, к удивлению сельчан, не стал отказываться от немудреного угощения и даже выпил из маленького ковшика бражки. Чернота, не прерывая обеда, попытал старосту Никея об урожае, тот порадовал:

– Нынче собрали пшеницы три на семь, а ржи – три на десять, ваша светлость. Спасибо за плуги. Со следующей страды рассчитаемся за них полностью.

От столов охраны слышался треск – молодые челюсти со смаком перемалывали косточки кур и уток.

Насытившись, а затем немного пообщавшись с крестьянами, их светлость изволили отбыть. У Пашки от встреч с простым народом во всех селах осталось щемящее чувство чего-то хорошего. Он видел – ему искренне рады и благодарны, значит, делал все правильно. Его не боялись, а уважали и ценили – весьма неплохой итог деятельности. Одарив старосту золотым за непредвиденные расходы, приказал своим орлам двигаться дальше. Маршрут отрядика представлял некую петлю вокруг замка. По словам Адемуса, на обратном пути еще две деревни.

Под монотонную и неспешную езду хорошо думалось. Пашка с теплотой вспомнил о жене – та на днях поделилась радостью: у них будет ребенок. Дремавшее доселе чувство отцовства вдруг пробудилось в нем – некую эйфорию и ощущение праздника не могло омрачить известие о предстоящем конфликте с идиотами баронами. На что они надеялись, непонятно.

С Беатой же у него случился очень содержательный и поучительный разговор после обнаружения у нее задатков магии.

Оказывается, такие проявления на бытовом уровне широко распространены среди населения. Им особого значения никто не придает, а те, кто имеет магический дар выше среднего уровня, конспирируются тщательнейшим образом. Дураков добровольно идти на плаху в империи до сих пор не наблюдалось.

– М-да, а я вот высунулся, и вполне вероятно, сарафанное радио дойдет до Кровавого. Не доведут меня до добра магические штучки, – сделал вывод Чернота. – А значит, нужно нанести упреждающий удар. Разделаюсь с баронами и сразу за герцогом Форджи д’Соверини в Эброн.

Не хотелось, конечно, мотаться по волнам в северную страну, а что делать – телепорт на такое дальнее расстояние ему не сотворить.

Коляска мягко покачивалась на грунтовке, мимо проплывали поля с перелесками, граф, пригревшийся на солнышке, выглянувшем из-за облаков, задремал. Красный карлик замаскировался небольшой тучкой.

Разбудил его секретарь деликатным покашливанием:

– Приехали, ваша светлость, деревня Чистые Ключи.

С первых же минут Пашка почувствовал неладное, уж слишком резкий контраст между увиденным ранее и нынешним селением. Убогие, покосившиеся избенки, едва не падающие плетни и заборы – и тишина. Ни мычания коров, ни квохтанья пернатой живности. «Будто Мамай прошел», – мелькнуло в голове стажера.

К коляске колобком подкатился мутный человечишка с хлебом-солью. Клочковатая бороденка и бегающие свиные глазки наводили подозрения.

– Дони, взять этого типа, а мы пока проверим гибнущую деревню.

Зайдя на первое попавшееся подворье, подверг хозяев мягкому допросу. Меканье и беканье перепуганных пейзан объяснилось просто – вороватый староста держал народ в страхе. Поддерживали расхитителя графской собственности четыре брата – здоровенные бугаи. Выделенные плуги здесь в глаза не видели, небольшое стадо коров и три вола исчезли через день, как, впрочем, и мелкая живность. Крестьяне жили впроголодь – все отбирала местная гопота.

Внутри Пашки разгоралось бешенство: