Хранители равновесия. Дилогия

Мое черное воинство забеспокоилось, и Буйвол, проявляя храбрость, решил проверить тропу сам. Я воспротивился. Пойдем все вместе, заявил я. Мы с Буйволом шли впереди. За нами двое черных парней волокли обмякшего Стручка. За ними, цепочкой, остальные. Пару раз Буйвол указывал мне некие следы и приметы. Каждый раз я с важностью кивал, хотя опознал лишь веточку, которой кто-то старательно замел следы на песчаной проплешине.

Я знал, что засада - совсем рядом. Когда же ощущение чужого присутствия стало почти осязаемым, я знаком велел Буйволу остановиться и двинулся дальше сам. Я знал, что подставляюсь, но все равно нападение едва не застало меня врасплох. Если бы у меня над головой не прошуршала распрямившаяся ветка...

Я прыгнул вправо, и потому мой оппонент не упал мне на голову, а приземлился в двух шагах.

Я немедленно хрястнул его кулаком и отправил в еще один короткий полет. Услышал пронзительный вопль и увидел, что на меня пикирует еще один первобытный «десантник». От этого я тоже успел увернуться. А вот третий непременно проделал бы во мне дыру, если бы я не подстрелил его влет. Удар арбалетного болта несколько изменил его траекторию - и копье его оказалось не внутри моей грудной клетки, а у меня в руках. Арбалет пришлось отбросить. В данной ситуации он был малоэффективен.

Из чащи выступили основные силы противника. Человек тридцать. Невысокие, коренастые, морды раскрашены красным и белым. Вооружение «стандартное палеолитическое»: копья, топорики... Атаковать они не спешили, и я уж было вознамерился начать переговоры...

Но Гневный Буйвол решил иначе. В полном соответствии со своим именем. Он и его черные парни подняли щиты, ощетинили копья и с яростными воплями ринулись на врага. Не уберись я с линии атаки, они бы и меня стоптали.

Разрисованные повели себя странно: не бросились навстречу, не пустились наутек, а вполне организованно подались назад шагов на двадцать...

- Ловушка! - заорал я.

Поздно. Под самыми проворными «буйволятами» уже разверзлась земля, и парни исчезли в ловчей яме. А на менее проворных сверху упала сеть.

У меня, однако, не было возможности восхититься тактическими приемами противника, потому что из кустов выбрался один из «прыгунов» и немедленно набросился на меня. Я отправил его обратно в кусты, но тут подоспело с полдюжины его сородичей - и мне стало жарко. К счастью, они возжелали взять меня живьем, поэтому я выстоял и даже несколько проредил их ряды... Но увлекся и забыл о возможности атаки с воздуха, поэтому сеть накрыла меня, как силок куропатку. Со мной в сети оказались и двое аборигенов. Одного я приколол, но второй изловчился и схватил меня за лодыжку. На помощь ему пришел здоровенный детина с еще более здоровенной дубинкой, которую он и обрушил на мою голову. Я успел извернуться, подставить плечо, но удар сшиб меня с ног. Я вскочил, но тут кто-то от души треснул меня по затылку - и бой для меня закончился.

Глава двадцать четвертая ГОРЕ ПОБЕЖДЕННЫМ!

Артем Грива

Очнувшись, я увидел над собой ветку. К ветке было приспособлено гнездо, а вокруг суетились его хозяева: пара ткачиков. Меня птички совершенно не опасались. Будто знали, что я связан. А связан я был качественно. Не пошевельнуться, хоть руки и ноги не затекли. Болел затылок. Надо полагать, там изрядная шишка. Однако серьезных повреждений организма я не ощущал. Еще я обнаружил, что меня поили какой-то дрянью: ее терпкий соленый вкус, очень похожий на вкус крови, уверенно доминировал у меня во рту.

Ткачики вспорхнули. Надо мной возникла свирепая раскрашенная рожа. Рожа осклабилась. Зубы у урода были зачернены. Зато вокруг рта имелись белые концентрические кольца числом три штуки. Урод ухватил меня за челюсть, отжал ее вниз и влил мне в рот еще одну порцию терпкой дряни. Да, похоже, кровь. С еще какой-то гадостью. Ничего, мой организм справится. А брезгливостью я не страдаю. Особенно в такой ситуации.

Меня подняли и поставили на ноги. Два черных размалеванных парня, несомненно, близкие родственники Стручка. Еще двое размалеванных переминались за спиной у пятого аборигена. Последний раскрашен не был, что, однако, не делало его симпатичнее. В своей компании он, судя по всему, был самым авторитетным. Его тощую шею обременяло ожерелье из грубо обработанного нефрита и деревянный кулончик с мерзкой рожей. Если это портрет его возлюбленной, я ему сочувствую. Впрочем, и ей тоже.

Оказалось, однако, что сочувствовать нужно мне самому.

- Ты сильный, - на языке соплеменников Буйвола произнес мужик с кулончиком. - На вид не скажешь. Я съем твою печень.

Вероятно, мне следовало сказать: не ешь меня, макака, я тебе еще пригожусь.

Но я промолчал.

- Сердце твое я тоже съем, - поставил меня в известность туземный господин.

- Не советую, - ответил я ему на языке Стручка.

- Ты знаешь речь людей! - изумился любитель субпродуктов из человечины.

- Я знаю много языков, - честно признался я. - Хочу тебя предупредить: не ешь мое сердце.

- Почему? - быстро спросил абориген на языке Буйвола.