Хранители рубежей

– Ой, миленькие, ждем, ждем. И обожаем. Ох как обожаем, – елейным голосом быстро заговорила она. – Ну куда ж вы пойдете? У нас все есть. Все, что пожелаете. Лягушачьи лапки, крылья летучих мышей, сухие плавники кого хош. Спросите – все найдем.

Я смотрела на старушенцию и гадала, что она такое. По виду определенно не человек – не могут люди быть такими карикатурными. Моих пока скромных знаний хватило, чтобы причислить её к разряду кикимор, именно на неё старушенция похожа больше всего. Правда всегда считала, что кикиморы обитают в болотах, но в вопросах существоведения я пока профан.

Соловей быстро перечислил ей список каких-то названий, старушенция засуетилась, забегала по магазину, стала подставлять лесенку к полкам и резво карабкаться по перилам.

– Сейчас-сейчас, милый, – приговаривала она. – Сейчас, красивый.

Через несколько минут перед Соловьем красовалась целая шеренга маленьких колбочек с разноцветной жидкостью. Хитрые глаза старухи заблестели, она облокотилась на прилавок и захлопала редкими ресницами:

– Все, как заказывал, сладкий.

Сол оглядел товар, кивнул.

– Все верно. Сколько с меня?

Вид старушенции стал ещё более навязчивым, она подалась вперед и проговорила, даже не стесняясь нашего с Михой присутствия:

– Мог бы уважить девушку. Ты вон какой статный красавец. А девушкам так охота ласки.

Я охнула, Миха хмыкнул, а Соловей остался невозмутим, как скала.

– Охота, – согласился он, складывая склянки в небольшую сумку на бедре. – Но некоторые девушки так прекрасны, что их великолепием положено любоваться лишь издалека.

Впалые щеки старушенции покраснели, он жеманно махнула костлявой рукой.

– Ой, – захихикала она, – ну прям-таки любоваться.

– И восхищаться, – добавил Соловей, – не смея даже подумать о приближении к такой неземной красоте. Да что там! Не решаясь даже взглянуть, не рискуя потерять голову при виде такого недостижимого совершенства!

Моя челюсть искренне отвисла, а старушенция захихикала ещё больше.

– Ой, льстец, ну льстец, – прощебетала она мерзенько. – Ладно уж, плати по-обычному. Скидку сделаю. Очень уж ты красивый. И язык подвешен.

Соловей быстро отсчитал ей нужную сумму, старушенция перепроверила и сунула деньги себе за пазуху между грудей. Сол подошел к нам и подмигунул мне.

– Ну, идите, закупайтесь, – сказал он с веселым смешком.

– И это что? Работает? – не поверила я, все ещё прокручивая в голове увиденное.

– Всегда, – усмехнулся Сол. – Ладно. Я за металлом. Как освободитесь – сигнальте на ятп. Не хочу обратно на метро ехать.

И покинул лавку. На меня старушенция смотрела без обожания. Ну конечно, я же не высокий загорелый блондин с красивыми мышцами. Но с медведем тоже пыталась заигрывать. Он так откровенно не льстил, но тоже держался дружелюбно и мило, когда старушенция убежала куда-то в кладовку за зельями, я у Михи тихонько спросила:

– А Соловей всегда так в уши заливает?

Миха зычно усмехнулся.

– Что, впечатлило?

– Не то слово, – призналась я. – Он же откровенно льстил. Как она не догадалась-то?

– А с чего ты думаешь, что не догадалась? – проговорил медведь. – Догадалась. Оттого ещё больше порадовалась. Оно ведь как?

– Как?

– Доброе слово и кошке приятно.

Насколько это слово должно быть правдивым я не знала, но судя по тому, что Соловью старушенция скидку сделала, а нам нет – эффект от речей Сола есть.

Когда вышли из магазинчика я все ещё была под впечатлением. Миха заметил мою озадаченность и по-дружески шлепнул по плечу своей пудовой лапой. Меня качнуло, а оборотень сказал:

– Да не мучай себя мыслями. Соловей он же соловей, – заливается такими трелями, что заслушаешься. Знаешь, сколько девок он перетаскал? Даже я за ним не поспею. А я прыткий.

От этого заявления я смутилась ещё больше и отвернулась от медведя потому что чувствую – щеки мои опять горят.

– Я совершенно не собиралась вникать в частную жизнь Соловья, тебя или Алекса, – пробурчала я.

– Ну да, ну да, – слишком уж охотно согласился Миха.

– Да я серьёзно!

– Верю-верю…

– Да ну тебя!

Сама не поняла почему подтрунивание медведя меня так разгорячило. Я развернулась и решительно направилась куда глаза глядят. А глядят они куда-то в толпу, где я и благополучно скрылась. И только когда отошла достаточно далеко, поняла опрометчивость своего поступка. Миха же говорил никуда от него не отходить!

Сердце недобро ухнуло, я оглянулась, рванулась обратно, но там сутолока, горлопанят продавцы, суют мне под нос рыбу, сухие паучьи лапки и какие-то коренья.

– Ай, покупай!

– Бери! Не стесняйся!

– У меня лучшее!

Легкая паника холодком прокатилась по внутренностям, я крикнула:

– Миха! Ты где?

Неужели он меня не слышит? Почему вообще позволил вот так по-глупому уйти? Или он знал, что делает? А если так, значит просто хочет меня проучить и сейчас наверняка стоит за каким-нибудь углом и тихонько наблюдает. Ещё смеется небось.

– Ах так, – сказала я. – Ну ладно.