Хранители. Сихиртя

Путь в сто тридцать километров по реке Надым до Обской губы прошёл легко и занял около трёх часов. Дальше предстоял самый длинный участок в триста шестьдесят километров по широким просторам Обской губы, мимо входа в рукав Тазовской губы. Пройденную часть пути Костины питомцы вели себя смирно. Муська и Марсик испуганно спрятались где-то между сумками и ящиками, а Лорд и Линда улеглись на коврике под пассажирским креслом рядом с водителем и большую часть дороги проспали. Погода по-прежнему стояли ясная, но по мере приближения к устью Надыма ветер постепенно усиливался. Последний утренний прогноз погоды обещал после обеда небольшой южный попутный ветер сегодня и ясную, почти безветренную погоду на ближайшие два дня, поэтому причин для беспокойства не было.

Выйдя на большую воду, Костя набрал крейсерскую скорость в шестьдесят пять километров в час, доложил Сергею о своём местонахождении и включил негромко классическую музыку.

Прошедшей зимой Сергей, имевший большой опыт в работе с разного рода картами, прокладывая маршрут к устью Хевняныяхи, выбрал для захода из Обской губы единственное более-менее удобное место неподалёку от мыса Трёхбугорный. На спутниковых снимках хорошо просматривалось пересохшее русло когда-то широкой реки, от которой теперь осталась лишь небольшая протока. Ни на одной старой карте не удалось найти её название, что говорило о том, что река пересохла не одну сотню лет назад и её название, которое у неё обязательно когда-то имелось, уже давно забылось. Петляющая протока проходила через несколько озёр, в некоторых местах расходилась на множество ручьёв, а кое-где вместо неё виднелись пятна болот, но в целом русло прослеживалось до угодий Вануйто. С большой долей вероятности можно было предположить, что именно по этой реке в тысяча пятьдесят первом году русские мореплаватели пытались уйти от погони. Вероятно, они направлялись в Тазовскую губу, но, заметив преследователей, решили обогнуть мыс, именуемый сейчас Трёхбугорным, и спрятаться в этой реке. А спустя девять столетий, во время Великой Отечественной войны, немецкий десант на лодке поднимался по этой протоке в поисках Эликсира Богов.

Почти без остановок, разгоняя местами катер до восьмидесяти километров в час, Костя за шесть часов проделал путь в триста сорок километров от устья Надыма и в начале шестого вечера был уже у мыса Трёхбугорного.

Место выглядело весьма живописно: высокий, поросший сочной зелёной травой и редким кустарником берег с пологим спуском к воде, удобная бухта, в которой небольшому судну можно укрыться от шторма. Дальше в нескольких десятках метров от берега начинался смешанный лес с торчащими, как башни замка, верхушками вековых сосен, которые, кажется, вот-вот дотянутся до низких северных облаков. Всё это было сейчас залито оранжево-красным предзакатным светом. Любуясь этой красотой, Костя подумал, что, возможно, именно здесь купец Медведев и торговал с самоедами и, возможно, на этом самом месте он встретил странных людей, которых самоеды называли шаманами с Чужой реки. Он представил себе стоящий в бухте на якоре старинный корабль, гружённые товаром для обмена оленьи упряжки на берегу, разложенные на траве на мешковинах казаны, топоры, ножи, ружья, чайники, фарфоровую посуду и женские украшения, торгующихся с самоедами помощников купца и самого Медведева — солидного бородатого дядьку в длинном кафтане, зорко присматривающего за тем, чтобы всё шло как надо.

Миновав мыс, «Мячик» вошёл в старое русло и стал медленно подниматься по протоке, ширина которой была немногим больше ширины катера. Первые шесть километров дались непросто. Приходилось ехать с максимальной скоростью не больше десяти километров в час, пробираясь через заросли тальника и объезжая сильно заросшие участки. К счастью, среди тянувшегося с обеих сторон редколесья всегда находилось пространство для манёвра, и Косте пришлось только два раза остановиться, чтобы спилить пару мешающих проезду деревьев. Дальше путь лежал через холмистую местность, которую Костя хорошо помнил с зимы. Этот отрезок пути им с Сергеем проходить на снегоходах с тяжёлыми санями было труднее всего. Протока здесь петляла между сопками, и русло было сильно занесено снегом, в котором снегоходы с санями безнадёжно вязли. Приходилось, рискуя перевернуться или соскользнуть с обрыва, маневрировать между деревьями по склонам сопок и пробиваться через сугробы на подъёмах и спусках. Из-за леса и сплошных зарослей кустарника вокруг другого пути к стойбищу Вануйто просто не было. Но сейчас, летом, ехать здесь было легко и даже приятно. Протока посередине широкого и длинного болота, в которое превратилась когда-то протекавшая здесь река, была шире, чем в начале, без зарослей и завалов, и к концу светового дня «Мячик» благополучно миновал этот двадцатикилометровый участок, о чем сразу было доложено Сергею.

На ночь Костя остановился у края леса, в месте, где они ставили палатку в последнюю поездку зимой. По его расчётам, отсюда до заимки оставался один четырёхчасовой бросок по озёрам и болотам.